Стратиоты гнались за нашими всадниками, как я сказал, до месторасположения маршала, где стояли немцы, убили троих или четверых из них и захватили с собой их головы, ибо таков их обычай. Когда венецианцы воевали с Мухаммедом Оттоманским, отцом нынешнего Турка, то он не желал брать пленных и давал дукат за голову противника, и венецианцы стали делать то же самое; и полагаю, что этим они хотели навести страх на войско противника. Но стратиоты, в свою очередь, были сильно напуганы артиллерией, ибо когда выстрелили из фальконета и убили одну из их лошадей, то они, не привыкшие к такому, сразу же отступили. Но, отступая, они схватили одного из капитанов наших немцев, который без оружия сел на лошадь посмотреть, ушли ли они, и был сражен их копьями. Этого мудрого человека отвезли к маркизу Мантуанскому, главному капитану венецианцев, при котором были его дядя сеньор Родольфо Мантуанский и граф Каяццо, военачальник герцога Миланского, хорошо знавший пленного капитана. Нужно сказать, что все их войско было в боевой готовности, по крайней мере те, кто собрался, ибо пришли еще не все, хотя сбор начался за восемь дней до того. Так что если бы не долгие беспричинные стоянки, о которых я говорил, то король смог бы спокойно и безопасно вернуться во Францию; но господь распорядился иначе.
Маршал, опасаясь, что его будут атаковать, поднялся в горы, и при нем было, как он мне рассказывал, не более 160 кавалеристов и 800 немцев, ибо от нас помощи ему ждать было нечего, поскольку из-за трудностей, связанных с передвижением артиллерии, мы подошли только через полтора дня после того; и в пути король останавливался в домах двух небогатых маркизов.
Поднявшись в горы, чтобы дождаться нас, находившихся еще довольно далеко, наш авангард пребывал в беспокойстве. Однако господь, всегда желавший спасти наше войско, и на сей раз помутил разум врагам. Граф Каяццо спросил у нашего взятого в плен немца, кто командует авангардом, и тот сказал. Он спросил также о нашей численности, хотя сам все знал не хуже, поскольку во время всего похода был на нашей стороне. И немец преувеличил наши силы, сказав о 300 кавалеристах и 1500 швейцарцах. В ответ граф заявил, что он лжет, и что во всей нашей армии не наберется более трех тысяч швейцарцев, и что половину из них послать вперед не могли. Пленник был отправлен в шатер маркиза Мантуанского, а они стали между собой совещаться о том, как атаковать маршала. Но маркиз поверил в число, названное нашим немцем, и сказал, что у них нет столь хороших пехотинцев, как наши немцы, и что еще не все собрались, а сражаться без отсутствующих опасно; и что если они будут отбиты, то Синьория придет, пожалуй, в гнев, так что лучше дождаться нас на равнине, поскольку мы не сможем пройти иначе, как только у них на виду. Его мнения придерживались и оба проведитора, с которыми никто не осмеливался спорить.
Хотя другие утверждали, что, разбив авангард, они возьмут и короля, тем не менее все быстро согласились с тем, что следует подождать нашу армию на равнине, полагая, что тогда никто не сможет ускользнуть. Я узнал об этом совещании от них самих, когда вместе с маршалом де Жье впоследствии беседовал с ними. Таким образом, уверенные, что через день или чуть позже король перейдет горы и расположится в деревне Форново, они отошли к своему лагерю. Тем временем подошли и остальные их люди; и мы могли продвигаться лишь у них на виду – настолько узким было то место.
Спускаясь с гор, мы обозревали Ломбардскую равнину, одну из самых благодатных, красивых и густонаселенных в мире. И хотя она считается равниной, ездить по ней тяжело, поскольку она вся изрыта оврагами, как и Фландрия, и даже больше; но земля ее лучше и плодороднее, и дает она как добрую пшеницу, так и хорошее вино и фрукты; при этом они никогда не оставляют земли под паром. Из-за сильного голода и тягот, что мы претерпели в пути по выходе из Лукки, нам доставляло истинное удовольствие любоваться этой равниной. При спуске артиллерия доставляла чрезвычайные хлопоты – настолько дорога была крутой и неудобной. С высоты было видно войско противника со множеством палаток и шатров, казавшееся очень большим, каким оно и было на самом деле; венецианцы выполнили то, о чем они через меня сообщили королю, сказав, что с герцогом Миланским они поставят 40 тысяч человек; ибо если там и не было столько, то недоставало немногого, ибо собралось 35 тысяч солдат, четыре пятых из которых принадлежали Святому Марку [547]. Там было около 2600 кавалеристов в доспехах, и при каждом из них конный арбалетчик и другие вооруженные люди, так что на одного кавалериста приходилось четыре конника [548]. А стратиотов и легких конников насчитывалось пять тысяч, остальные же были пехотинцами, и они расположились в хорошо укрепленном и защищенном сильной артиллерией месте.
Король спустился с гор около полудня и расположился в деревне Форново; и это был пятый день июля 1495 года, воскресенье. Мы нашли там большое количество хлеба, вина и фуража для лошадей. Народ повсюду встречал нас радушно (и никто из добропорядочных людей не причинял ему зла) и приносил пищу: маленькие очень черные хлебцы, весьма дорогие, вино, на три четверти разбавленное водой, и немного фруктов; все это доставляло радость армии.
Я кое-что купил, но велел испробовать все в моем присутствии, ибо было подозрение, что эти припасы оставлены, дабы отравить наше войско, так что поначалу никто к ним не прикасался. А два швейцарца погибли, попив воды; их схватил озноб, и они умерли в канаве, что вызвало у людей еще большие опасения. Но еще до полуночи все начали есть, сначала лошади, а затем и люди, и чувствовали себя хорошо. По этому случаю следует сказать о честности итальянцев, ибо мы нигде не обнаружили яда; но если бы они пожелали к нему прибегнуть, то в этом походе мы с большим трудом смогли бы уберечь себя.
Мы прибыли, как Вы слышали, в воскресенье в полдень; король спешился и выпил воды, многие из знатных людей съели по куску хлеба; полагаю, что в этот час ничего съестного уж больше не осталось, поскольку местный хлеб мы еще не осмеливались есть.
Сразу же после обеда к самому войску подскочило несколько стратиотов, вызвав у нас переполох; ибо наши люди их еще не видели. Вся армия в полном порядке приготовилась к бою, разделившись на три части: авангард, средние войска и арьергард; от одного строя до другого не было и полета ядра, так что они легко могли прийти друг другу на помощь. Но тревога оказалась напрасной, и все разошлись; однако до наступления ночи тревоги возникали еще раз или два. У нас палаток и шатров было мало, и наш лагерь раскинулся в их сторону, поэтому достаточно было и 20 стратиотов, чтобы поднять панику, тем более что они не отходили от края нашего лагеря, скрываясь в расположенном там леске.
