Случайный разговор перерос в многолетние дружеские отношения, о которых Люциус оставил обильные дневниковые записи, опубликованные в 1920 году, через шесть лет после его смерти, без редакторских сокращений и правок. Сторонник протекционизма в сельском хозяйстве и бывший католик, Люциус занялся политикой после 1866 года, вступил в германскую имперскую партию и много лет был депутатом ландтага и рейхстага40. Он быстро вошел в избранный круг лиц, удостоенных чести бывать дома у Бисмарков. 9 мая Люциус был приглашен на политический званый ужин, описав затем свои впечатления в дневнике:
...
«Вокруг него постоянно группировались люди. В разговорах он играл доминирующую роль, остальные старались поддерживать беседу. Разговор такого типа доставлял ему видимое удовольствие, и он мог говорить без устали. Вокруг него обычно собирались очень интересные люди. Он относился к каждому с одинаково дружеской теплотой и вниманием. Группы формировались совершенно случайно и произвольно. Царила атмосфера полного равенства, радушия и гостеприимства, без малейшего намека на претенциозность или аффектацию. В продолжение многих лет, когда я стал вхож в дом, я не заметил никаких изменений в его поведении. Он привечал гостей с прежним вниманием и любезностью. Если и были какие-то перемены, то возрастные»41.
Конечно, и в это время Бисмарку немало неприятностей доставляло неважное физическое состояние. Вальдерзе, навестивший его 27 апреля 1871 года, отметил в дневнике:
...
«Вчера вечером был у Бисмарка. Выглядит он очень плохо и жалуется на здоровье. Ему удается поспать только между семью и двенадцатью часами. Он начинает чувствовать себя относительно хорошо поздно вечером и только тогда принимается за работу»42.
10 мая 1871 года Германия и Франция подписали во Франкфурте мирный договор43. Со стороны Германии его подписывали Бисмарк и граф Гарри Арним, германский посол в Париже. Через два дня Бисмарка встречали в рейхстаге как героя. Густав фон Дист (1826–1911), правоверный евангелист, заметил неприязненно: «Весь он переменился… не переносит возражений, податлив на лесть, малейшее проявление непочтительного отношения к его личности или положению вызывает в нем раздражение»44. Действительно, его раздражало буквально все. Он разругался с рейхстагом из-за Эльзаса и Лотарингии, повздорил с Мольтке и его генералами из-за военного победного парада, назначенного на 3 июня, прогневался на королеву из-за того, что она не захотела прерывать свой отдых ради этого торжественного события45.
Предстояли всякого рода реорганизации и в Пруссии, и в рейхе, король-император должен был сделать сотни новых назначений – вплоть до директоров учительских институтов. Все это увеличивало нагрузку на Бисмарка. Назначенцы предлагались и сверху – министром королевского двора, и снизу – Дельбрюком из канцелярии рейха. Административные дела не оставляли в покое Бисмарка даже в Варцине. Как-то он пожаловался фон Мюлеру на то, что Kultusministeriumназначило некоего лиценциата Августа Лангера из Глогау, «законченного паписта», директором учительского института в Хабельшвердте, небольшом силезском городке. Бисмарк был вне себя. Он и закрывал католический отдел для того, чтобы министерство «не нарушало мир и покой в стране». Его превосходительство впредь должны представлять кандидатуры государственному министерству для «тщательной проверки» их соответствия должности и лишь потом предлагать их его величеству на утверждение46. Великий Бисмарк снизошел до того, что вмешался и запретил назначать «паписта» директором учительского колледжа в заштатном городишке.
Летом забот у монархов не убавляется, они уезжают на курорты принимать целебные воды и заключать договоры. И август 1871 года в этом смысле не был исключением. 22 августа Бисмарк приехал к императору в Бад-Гаштейн и узнал, что его король намеревается 5 или 6 сентября встретиться с императором Францем Иосифом в Зальцбурге, где непременно должен быть и министр-президент47. Уже несколько месяцев Бисмарк издавал пресс-релизы, рассылал депеши и инструктировал органы власти на предмет того, что к Габсбургам надо относиться благожелательно. Канцлер объяснял: конституционный кризис в «австрийской части» разделенной австро-венгерской монархии следует считать не национальным конфликтом (каким он в действительности и был – ввиду борьбы чехов за свои права), а «политическими неурядицами», в которых «два элемента – ультрамонтанство и социализм – являются заклятыми врагами Германии»48. Неформальная встреча императоров Вильгельма и Франца Иосифа состоялась в Бад-Гаштейне 24 августа. Бисмарк разослал всем германским дипломатическим миссиям наставление следующего содержания: «Встреча двух монархов еще раз продемонстрировала всему миру, что расстройство дружественных отношений, произошедшее вопреки желанию двух государей под воздействием исторических событий, должно считаться пройденным и завершенным эпизодом»49. Фразой «воздействие исторических событий» Бисмарк ловко избежал упоминания войны, которую развязал. В любом случае он выстроил первое звено будущего консервативного альянса. В период между 1871 и 1879 годами дружественные отношения между Австрией и Германией, терпеливо и заботливо взращиваемые Бисмарком, переросли в подлинный альянс.
Затем следовало привлечь царскую империю, Александра II. Помогло Бисмарку случайное стечение обстоятельств. Император Франц Иосиф решил, что упрочению новой дружбы с Германией будет способствовать государственный визит и император Вильгельм вряд ли откажется от него. Бисмарк неустанно заверял русских, что Германия не принесет в жертву свои отношения с Россией, но ясно было, что австрийский визит им не понравится. Бисмарк пытался устроить конференцию государств со значительной численностью католиков для «обмена идеями» в мае 1872 года, потом предложил провести конференцию по борьбе с социализмом и терроризмом, однако только визит кайзера Франца Иосифа заставил русских зашевелиться. Царь решил присоединиться к визиту императора Австрии, и два императора отправились в Берлин в сентябре 1872 года.
Встреча трех императоров прошла блестяще, создав международную конструкцию, служившую основой внешней политики Бисмарка до самой его отставки. Насколько предвидел результат сам Бисмарк, этого сказать не может никто. Бисмарк был превосходным шахматистом дипломатии, предугадывал развитие ситуации на несколько ходов вперед, но задумал ли он «Союз трех императоров», установить трудно. С другой стороны, как мы уже отмечали в пятой главе, Бисмарк всегда хотел поддерживать связи с Россией, он дружил с царской семьей, и ему нравилось служить дипломатом в России больше, чем где-либо еще. Он прекрасно понимал, насколько важна поддержка России для успехов и Пруссии, и его собственных.
