Поэтому за ним необходимо вести особо тщательное наблюдение. Также в целях конспирации принято решение прикрепить к арестованному № 15 наиболее проверенного, умеющего держать язык за зубами врача и вызов других врачей к арестованному производить только в экстренных случаях. Согласно указанию министра, арестованный № 15 закован в наручники, которые будут сниматься только во время принятия пищи. Все остальное время арестованный № 15 будет сидеть в наручниках, причем в дневное время с руками за спину, а в ночное время — с руками на животе».
Допросы продолжались и в Бутырской тюрьме. Там его допрашивал бывший секретарь ЦК ВЛКСМ В.Н. Зайчиков, который рассказывал Месяцеву, как в первый раз привели Абакумова:
— А, мне следователя-новичка дали?
— Как вы определили?
— Вы были депутатом Верховного Совета, у вас еще на лацкане след от значка, ботинки из-за границы.
Абакумов его сразу раскусил.
Снова Виктор Семенович отрицал измену Родине, говорил, что были ошибки, недостатки, промахи.
— За них я готов отвечать. Я Родине не изменял, — твердил он.
Пытать же его больше не решались, потому что здоровье Абакумова ухудшается.
А что же с ним делать тогда? Например, секретарь партбюро парторганизации следчасти по особо важным делам МГБ СССР Цветаев в своем рапорте указывает:
«По имеющимся врачебным заключениям, арестованный № 15 якобы страдает болезнью сердца, а наблюдающий за ним врач разрешил допрашивать его не более 3–4 часов и только в дневное время.
При таком положении, учитывая поведение арестованного № 15, на мой взгляд, добиться от него признания вины в совершенных им преступлениях невозможно». Далее он предлагает:
«Мне кажется, целесообразно было бы поставить об этом в известность Инстанцию и предпринять необходимые меры в направлении получения от арестованного № 15 признательных показаний. Такой мерой, по-моему, может быть тщательное медицинское освидетельствование арестованного № 15 и в случае необходимости — применение срочных медицинских средств для быстрого восстановления его здоровья с тем, чтобы после этого его можно было бы активно допрашивать и обязательно пользоваться при этом острыми методами».
Зато бывшие подчиненные Виктора Семеновича старались вовсю.
Например, бывший заместитель начальника секретариата полковник Яков Михайлович Броверман, одногодка министра и житомирский еврей, «молотил» со страху так, что следователи не успевали записывать:
«Так, в 1945 г. вместе с Палкиным, бывшим главой отдела «Д» МГБ СССР, с Уткиным, бывшим главой 1-й коллегии МГБ, с Леоновым, главой отдела по расследованию особо важных дел, по приказу Абакумова я сфабриковал фотоальбом, посланный затем в ЦК, о подрывной деятельности организации белых эмигрантов в Маньчжурии.
Я должен сказать, что большая часть документов, фотокопии которых были помещены в альбом, относились к 30-м гг. и никоим образом не к 1945 г. Тем не менее Абакумов, желая создать впечатление, что контрразведывательные органы СМЕРШ преуспели в якобы полном уничтожении белой эмиграции и захватили документы об их деятельности в период Второй мировой войны, приказал нам вклеить даты в документы альбома.
В процессе подготовки для ЦК общей информации о работе органов МГБ, касающейся поиска и поимки агентов иностранных разведок и вдобавок авторов и распространителей антисоветских газет и анонимных писем, по приказу Абакумова я указал в этом материале только раскрытых шпионов и авторов анонимных документов и скрыл тот факт, что в течение длительного периода времени органы МГБ не могли установить, кто они, и что несколько десятков тысяч преступников, указанных выше, были еще на свободе.
Это дало возможность Абакумову скрыть от ЦК неудовлетворительную ситуацию, касающуюся поиска шпионов и авторов анонимных вражеских документов».
Другие тоже не отличались молчаливостью. Один бывший министр продолжал в том же духе. К чему это привело, свидетельствуют документы:
«Больной ходит, пошатываясь в разные стороны, пользуется при этом либо поддержкой окружающих, либо опирается на стены и предметы. Жалобы на боли в сердце, иррадиирующие в левую руку, на боли в ногах и отеки ног, отмечает слабость, быстрое утомление». Однако врачи считали Виктора Семеновича работоспособным в течение рабочего дня (до шести часов).
И вдруг случается непредвиденное — умирает Сталин. Виктора Семеновича пока не трогают. Не до него. Игнатьева 5 марта избирают секретарем ЦК по правоохранительным органам, МГБ объединяют с МВД, и министром становится Берия.
Началась новая чистка. Уже 16 марта Лаврентий Павлович распорядился арестовать Рюмина (7 июля 1954 г. Военная коллегия Верховного Суда СССР вынесла ему расстрельный приговор, а 22 июля его расстреляли).
Абакумов продолжал сидеть. П.А. Судоплатов вспоминал: «Абакумова не освободили. Берия и Маленков имели на него зуб. Его обвинили в фальсификации дела Жемчужиной. В то время меня не интересовал Абакумов, у меня были свои причины его не любить, но я узнал от Райхмана, что Абакумов отрицал обвинения, связывающие его с сионистским заговором, несмотря на то что Рюмин зверски его пытал. Райхман рассказывал мне, что он вел себя как настоящий мужчина с сильной волей».
4
Последний вариант обвинительного заключения по Абакумову был подготовлен еще в феврале 1953 г. Этот документ вызывает интерес только потому, что его правил лично И.В. Сталин:
«Проводя подрывную деятельность, Абакумов и его помощники Леонов и Комаров (Сталин вычеркнул «и его помощники») игнорировали распоряжения Центрального Комитета, касающиеся обнаружения связей с иностранной разведкой врага народа Кузнецова и участников группы предателей, действовавших в партии и советском аппарате (Сталин добавил «в Ленинграде»). Преследуя преступные цели, они (Сталин вычеркнул «они» и добавил «он») ориентировали расследование по делу Кузнецова и его последователей в таком ключе, что это локальная изолированная группа, не имеющая зарубежных связей. Обвиняемый Комаров по этому поводу показал, что «он (Абакумов) прямо сказал, что дело Кузнецова и его вражеской группы является локальным. Он настаивал, что среди арестованных нет и не может быть людей, связанных с зарубежными странами (шпионов). Результатом вражеской деятельности Абакумова, Леонова, Комарова было то, что шпионская деятельность участников группы Кузнецова не была расследована, а следственное дело было изъято из обращения (Сталин вычеркнул это и написал «скрыто»).
Обвиняемый Абакумов вместе с другими, проходящими по этому же делу (Леоновым, Лихачевым, Шварцманом, Комаровым, Броверманом), саботировали расследование преступной деятельности арестованных американских шпионов и еврейских националистов, действовавших под прикрытием Еврейского Антифашистского Комитета.
