– Что вы мучаете меня… Дайте мне умереть… Дроздовскому как будто стало легче. Он пришел в себя.
Тонкая улыбка едва сквозила на измученном лице, он мог слегка пожать мне руку своей горячей рукой.
– Поезжайте в полк, – сказал он едва слышно. – Поздравьте всех с Новым годом. Как только нога заживет, я вернусь. Напалков сказал, ничего, с протезом можно и верхом. Поезжайте. Немедленно. Я вернусь…»
Приказом главнокомандующего Добровольческой армией от 25 ноября 1918 г. для всех участников похода Дроздовского учреждена памятная медаль. Она носилась на бело-сине-красной ленте и по уставу передавалась потомкам награжденного для хранения в семье. В описании медали было указано: «Две ветки – справа дубовая как символ непоколебимого решения и слева лавровая, символизирующая решение, увенчавшееся успехом. На поле медали изображен выпуклый рисунок: Россия в виде женщины в древнерусском одеянии, стоящей с мечом в протянутой правой руке над обрывом, и на дне его и по скату группа русских войск с оружием в руках, взбирающаяся к ногам женщины и олицетворяющая стремление к воссоединению Единой, Неделимой, Великой России».
На обратной стороне медали, в верхней части, полукругом по краю выгравировано: «Поход Дроздовцев» и поперек медали: «Яссы – Дон», следующая строка: «1200 верст», затем дата «26.11–25.IV.1918» и в последней строчке – фамилия награжденного с инициалами его имени и отчества
Тогда, правда, ходили слухи, что генералу помогли уйти из жизни, о чем писал и Туркул: «Вначале не было никаких признаков заражения. Обнаружилось заражение после того, как в Екатеринодаре Дроздовского стал лечить один врач, потом скрывшийся. Но верно и то, что тогда в Екатеринодаре, говорят, почти не было антисептических средств, даже йода».
Погибший от вражеской пули командир дроздовцев был, при стечении огромного количества людей, похоронен в кафедральном соборе Екатеринодара. В 1920 г., когда красные приближались к городу, гроб с его телом был забран дроздовцами и после эвакуации войск ВСЮР в Крым перезахоронен на севастопольском Малаховом кургане под чужой фамилией. Было очень мало надежды, что русская армия сумеет удержать свой последний клочок земли, и дроздовцы, опасаясь надругательства со стороны красных, засекретили место захоронения. В Великую Отечественную Малахов курган был в результате боев полностью перерыт снарядами и место вечного упокоения генерала окончательно затерялось.
Закончим рассказ о легендарном белом полководце мнением (в футурологическом контексте «все могло быть иначе, если бы») старого дроздовца полковника Нилова, написавшего спустя полвека после смерти Дроздовского в журнале «Часовой»: «…сам генерал Деникин в «Очерках Русской Смуты» жалуется, что Д.-А.[4] не могла справиться со своим тылом. Потому ли, что не удавалось найти настоящего организатора тыла, потому ли, что потрясающая бедность армейской казны и всеобщая моральная распущенность ставили непреодолимые затруднения.
А настоящий организатор был под рукой – полковник Дроздовский. Ему нужно было отвести не скромную роль начальника дивизии, а назначить Военным министром Добрармии, диктатором ее тыла. Его сверхчеловеческая энергия, его организаторский и административный таланты, которые он проявил и в Яссах, и на походе, и в Новочеркасске, свидетельствуют об этом. Полковник Дроздовский наладил бы снабжение армии и ее весьма примитивную медико-санитарную часть.
Твердой и жестокой рукой он решительно подавил бы всякое самоуправство, всякий беспорядок в тылу. А главное – он сумел бы сорганизовать новые дивизии на регулярных началах, произведя поголовную мобилизацию, в первую очередь, самих офицеров».
Начдив Николай Александрович Щорс
Во время гражданской войны и у белых, и у красных появились выдающиеся молодые полководцы, многие из которых до Первой мировой вообще не имели никакого отношения к военному делу. Однако их авторитет в армии был несравнимо большим, чем у большинства заслуженных генералов, закончивших Николаевскую академию Генерального штаба. Гражданская война требовала полководцев нового типа, не связанных стандартными академическими схемами и опытом предыдущих войн, но показавших решительность, умение побеждать и вести за собой солдат.
У белых классическим типом такого полководца был упоминавшийся дроздовец Туркул, отец которого был мелким служащим. В начале Первой мировой он закончил ускоренный курс военного училища и был произведен в прапорщики, а гражданскую закончил уже генерал-майором, начальником одной из наиболее боеспособных дивизий врангелевской армии.
У красных таким же военачальником нового типа был легендарный начдив Щорс, и только преждевременная смерть не дала ему возможности применить свои полководческие способности в более широких масштабах. Исторические ревизионисты любят рассуждать, что Щорс, Чапаев, ряд других красных полководцев ничего из себя в военном отношении не представляли, что они – не более чем результат сталинских указаний по «созданию героев». Беспристрастные документы, которые ревизионисты предпочитают игнорировать, доказывают обратное – молодые красные полководцы из народа показывали на поле боя подлинный героизм и высокое полководческое искусство. И во многом благодаря их вкладу, а отнюдь не только «загнанных в Красную армию Троцким» военспецов-генштабистов, большевики одержали победу.
Фотография Николая Щорса времен гражданской войны
Щорс родился 25 мая 1895 г. на хуторе Коржовка Великощимельской волости (по другим документам, в селе Носовка) Городнянского уезда Черниговской губернии. С 1924 г. Коржовка становится городом Сновском (по названию реки Снов), но неофициально это название применялось и раньше.
Коржовка стояла на линии Либаво-Роменской железной дороги, работая на которой отец будущего полководца дослужился от чернорабочего до машиниста маневрового паровоза, жалованье которого уже позволило купить собственный дом.
В 14 лет Николай заканчивает железнодорожную церковноприходскую школу и в 1910 г. поступает в Киевскую военно-фельдшерскую школу. Следует отметить, что военным фельдшером он захотел стать сам, вопреки сопротивлению отца. Чем обуславливалось подобное решение, догадаться нетрудно – это был единственный, пусть и тяжелый, путь для юноши, окончившего только церковноприходскую школу, к офицерским погонам. Дело в том, что выпускники военно-фельдшерской школы имели права вольноопределяющегося, что давало возможность в будущем, после сдачи необходимых экзаменов, получить офицерское звание.
