Командир опять пригласил «к столу» всех офицеров.
Даже не присев, все выпивают, и на земле рядом с первой укладывается вторая пустая бутылка. Стало теплее.
– Все, больше водки нет. Все по местам. Доктор!
Подошел капитан с медицинскими эмблемами. Познакомились – веселый парень по имени Амир, по фамилии Рамаданов. Флягу у него на боку я приметил как-то не сразу.
– Корреспонденты замерзнут – нальешь им спирту.
– Есть, товарищ полковник!
Амир отвел меня в сторону и заговорщицки снял с ремня фляжку.
– Ты не замерз?
– Да нет пока.
– А он? – Доктор кивнул на Саню.
– Вроде, тоже нет.
– Значит, еще замерзнете. На, пей, командир приказал. – Амир булькнул в кружку чуток спирта. – Разбавляешь?
Доктор достал из своей сумки пакетик с глюкозой. Такую обычно вливают внутривенно. Спирт пополам с глюкозой – чудесный прозрачный сироп. Половинку я оставил оператору. Доктор налил себе.
– За наше здоровье. И пусть эти ваххабисты сдохнут! Амир выпил, крякнул, и провел по губам рукавом. Я предложил ему сигарету.
– Не курю. Я же врач. Лучше пошли за дровами.
В лес не заходить!
В ста метрах ниже нас – густой лес. За дровами идут те, кто не занят в охранении и обустройстве ночлега: доктор, авианаводчик и два солдата. Командир отправил вместе с нами своего телохранителя, Гусю, и строго-настрого приказал нам в лес не заходить.
Гуся – Гусейн Ханалиев – теперь отвечает за нашу жизнь. До тех пор, пока мы здесь, он не отойдет от съемочной группы ни на шаг.
Вперед пошел солдат по прозвищу Охотник. Я так и не узнал его имени. Все зовут его Охотником. Рассказывают, что до службы в армии он вместе с отцом ходил по тайге и даже лично завалил медведя. Или даже двух. Сейчас он идет впереди и внимательно смотрит под ноги. Остальные водят по сторонам стволами автоматов. Не заходя в лес, с самого края стали искать сушняк. Пока ломали стволы, Охотник нашел кабанью тропу, нарвал шиповника и вдруг поднял руку вверх – внимание!
Солдат присел в траве и стал всматриваться себе под ноги. В лес уходит свежая тропинка. Трава примята всего час-два назад. Здесь прошло не менее десяти человек. Кто они и куда идут?
В тумане лес выглядит заколдованным и страшным. Мощные, кривые стволы деревьев, неясный слабый свет, льющийся откуда-то сверху. Сумерки. Здесь каждый куст умеет стрелять и каждый шаг может принести смерть.
По меркам мирной жизни, идти пришлось совсем немного, шагов тридцать. Трава кончилась, кончилась и тропинка. Между двумя деревьями – невысокий, поросший травой холмик. Посреди бугорка еле-еле прикиданный ветками лаз. Блиндаж. Здесь могут быть мины, и офицер, оттеснив Охотника, пошел первым.
К счастью, боевики так спешно уносили ноги, что даже не успели заминировать схрон. Но все свое унесли с собой. Наши трофеи – лишь несколько рассыпанных на земле патронов и многочисленные следы пребывания людей – пустые консервные банки, гнутая алюминиевая ложка, обрывки туалетной бумаги. Рядом с блиндажом валяются две пластиковые канистры – из-под моторного масла и тормозной жидкости. Значит, где-то недалеко должен быть и «гараж». Искать его не стали. Безклубов вообще приказал в лес не заходить. Но блиндаж, конечно, с удовольствием взорвали.
Последний ужин
Наломав дров, мы вернулись в лагерь.
– Видишь, как быстро они смылись! Увидели нашу высадку и умотали. – Командир зябко помахал руками, разминая плечи. – Зря, конечно, вы туда полезли. Могли нарваться. Ну да ладно, хорошо, что пока все хорошо.
Быстро стемнело. Адъютант еще засветло натаскал откуда-то сена и Безклубов соорудил себе лежанку. Закопал под сено бронежилет, положил под голову сумку, а сверху расстелил спальный мешок.
Спальник – это тоже забота адъютанта. Куда бы ни направлялся командир, солдат всегда берет с собой его вещи, в том числе и спальный мешок – мало ли что. Все остальные прибыли на Шарилам груженые оружием и боеприпасами, на лишний паек рук не хватило, не то что на спальник. Только доктор шел на операцию налегке – медицинская сумка, да автомат – поэтому спальником запасся.
Стали располагаться на ужин. Последний ужин. Продукты брали на сутки, но уже к первому вечеру они на исходе. Солдаты в складчину по трое-четверо греют консервы на маленьких спиртовках. Безклубов приказал экономить продукты, но голод не тетка. Понадеявшись на лучшее, съели последнее.
Ужин, каким бы скудным он ни был, поднимает настроение. Солдаты дружно молотят пластмассовыми ложками и беззаботно болтают. О подружках, о неизбежном возвращении домой, о планах на будущее.
Как будто нет войны и все мечты нельзя перечеркнуть одним выстрелом.
Дима Рубцов хочет поступать в один из питерских вузов, все равно в какой. Говорят, у «чеченцев» льготы при поступлении.
Дима Шуклин и Миша Бабенко тоже хотят учиться, но в первый год после армии поступать никуда не собираются – сначала надо отдохнуть, погулять, устроиться на работу. Образование – это еще только журавль в небе.
Все трое попали на войну с первых же дней, отслужив в армии всего по два с половиной месяца.
– А как же Указ: сначала полгода службы, и только потом на войну?
– Это где-то там, в России, а у нас же Дагестан. Если я служу в бригаде, а она вся пошла в первый же бой, куда мне деваться? Я минометчик, без меня миномет не стреляет. – Шуклин не обижен на Родину за то, что отправила его на войну без спросу. Наверно, потому, что все уже почти закончилось. И если бы не этот выход в горы, он уже был бы в пути с дембельским чемоданчиком. Но салагам будет трудно без их «ветеранской» подсказки, и почти все дембеля безоговорочно пошли в бой. Хорошо бы только не застрять тут надолго!
– Мы уже зимовали в горах, ну его на фиг! Еще одну зиму не выдержим. Домой пора.
– А «боевые»? Где вы заработаете больше, чем здесь?
– Нигде. Но вы, корреспонденты, ошибаетесь. Не все контрактники едут сюда за деньгами! Те, кто успел повоевать раньше, в мирной жизни просто не нужны, на них там смотрят, как на двинутых. Да оно в принципе так и есть. Мне бы тоже забыть обо всем поскорее, а то говорят, после войны кошмары снятся. Вот если не выйдет с институтом, не получится с работой – тогда, что ж, вернусь сюда за «бабками», у нас войну для себя найти не трудно.
Рядом на снарядном ящике сообразили ужин трое молодых. Они даже в темноте отличаются от старослужащих. Молча прижавшись друг к другу, низко склонились над спиртовкой, пытаясь согреться от ее жидкого огонька.
– Сколько мы уже здесь, месяца три, да? За это время пока ничего такого еще не было. Мы же молодые, нас в первый раз взяли.
Андрей Уляшев, Игорь Пименов и Кайрат Куншкалиев пришли сюда из учебки, прослужив в армии даже больше, чем полгода. Но снова они здесь «черепа», салаги – как в первые дни службы. Потому что здесь война. И курс молодого бойца для них начинается заново.
