49
Иногда полагают, что живым свидетельством участия новгородцев в этом походе является берестяная грамота, найденная в 1952 г. в Нов городе, на Неревском раскопе, — письмо некоего Терентия некоему Михалю, в котором Терентий просит прислать ему «лошака» с неким Яковцем, который отправится вместе с дружиной — «Саввиной чадью». О себе же Терентий сообщает так: «Я на Ярославли, добр-здоров и с Григорем. Углицане (углицкие корабли? — А. К.) замерьзьли (вмерзли в лед? — А. К.) на Ярославли. И ты до Углеца (посылай. — А. К.), и ту пак (в первоначальном прочтении: «полк». — А. К.) дружина» (грамота № 69; Арциховский А.В. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1952 г.). М., 1954. с. 72—73; ср.: Черепнин Л.В. Новгородские берестяные грамоты как исторический источник. М., 1969. с. 381—383). Однако с точки зрения палеографии и особенно стратиграфии (глубины залегания), эта грамота должна относиться к гораздо более позднему времени, а именно к 80—90-м гг. XIII в. (см.: Зализняк А.А. Древненовгородский диалект. с. 416—421).
В свое время В.Н. Татищев предположил, что Ростислав мог быть специально послан отцом к Изяславу Мстиславичу «для ухищрения» (Т. 2. с. 272, прим. 428), т. е., надо полагать, для того, чтобы втереться к нему в доверие и поднять против него мятеж. Такая точка зрения распространена и в современной литературе (см., напр.: Котляр Н.Ф. Дипломатия Южной Руси. СПб., 2003. с. 222—223). Однако едва ли разрыв Юрия с сыном был простой инсценировкой или военной хитростью. Скорее можно согласиться с А.Е. Пресняковым, который писал, что в контактах и переговорах с Изяславом Мстиславичем сыновей Юрия (и не только Ростислава, но и, например, Глеба) «есть нечто большее, чем простая дипломатия с ее уловками: своеобразие отношений, в которых семейные воззрения и навыки так неожиданно подчас окрашивают детали кровавых усобиц и политической борьбы» (Пресняков А.Е. Княжое право… с. 87). Впрочем, он же отмечал, что, независимо ни от чего, «похождения Юрьевичей на юге постепенно выясняют Юрию положение дел и втягивают его в киево-переяславские отношения» (там же. с. 87, прим. 212).
В Ипатьевской летописи слова Юрия переданы чуть иначе: «Тако ли мне части нету в Рускои земли и моим детем?!»
Львовская летопись называет другую дату — 24 июня (ПСРЛ. Т. 20. М., 2005. с. 111). Ее иногда считают более точной, чем та, что названа авторами Лаврентьевской и Ипатьевской летописей; ср.: Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская Русь. с. 36, прим. 8.
Во всех списках Ипатьевской летописи, а также в Лаврентьевской, Радзивиловской и Академической в связи с этими событиями называется брат Изяслава Ярополк Мстиславич. Однако более такой сын Мстислава Великого в источниках не упоминается. Я склоняюсь к тому, чтобы принять поправку А. Ф. Бычкова, предлагавшего читать (в тексте издаваемой им Лаврентьевской летописи) вместо «Ярополк»: «Святополк». (Летопись по Лаврентьевскому списку / Изд. подг. А.Ф. Бычков. СПб., 1897. с. 305; ср.: ПСРЛ. Т. 1. Стб. 321, прим. г.)
Так в Лаврентьевской летописи: «яко солнцю заходяшю». В Ипатьевской (вероятно, ошибочно?) наоборот: «яко солнцю въсходящю».
По сведениям В.Н. Татищева, это случилось 2 сентября, «назавтрее отъезда Изяславля» (Татищев. Т. 3. с. 9).
Об этом сообщает Киево-Печерский патерик: «По летех же мнозех седе Георгий Владимеровичь во Киеве, тысяцъкому же своему Георгиеви, яко отцу, предасть область Суждальскую» (Патерик. с. 5). В редакции Патерика Иосифа Тризны добавлено: «в лето 6658 (1150)» (там же. с. 212, прим. 5). (Правда, в читающемся далее «Помяннике» Иосифа Тризны датой смерти Георгия Шимоновича (ошибочно?) обозначен 6630 (1122?) г.; см.: Кункин В.А. Княжеский помянник… с. 223.)
Впрочем, предположение это покоится на очень шатком основании. Известно, что дочь Изяслава Мстиславича вышла замуж за польского князя Мешка III (см. ниже); между тем в Великопольской хронике (рубеж XIII—XIV вв.) о второй супруге этого князя, матери троих его младших сыновей, говорится как о «родственнице императора Фридриха, римского короля», т. е. императора Фридриха I Барбароссы («Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях XI—XIII вв. / Пер. Л.М. Поповой; коммент. Н.И. Щавелевой. М., 1987. с. 115). Это известие польского хрониста рассматривается либо как ошибка (там же. С. 223; коммент. Н.И. Щавелевой), либо как свидетельство того, что дочь Изяслава приходилась по матери родственницей будущему королю Конраду III, а значит, и императору Фридриху (см.: Иазаренко Л.В. Первые контакты Штауфенов с Русью (К истории русско-немецких отношений в 30-е гг. XII в.) // Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999. с. 167—179).
По летописи, этот брак был заключен в 1136/37 году, в реальности же, вероятно, годом или двумя ранее. См.: ПСРЛ. Т. 2. Стб. 300, последнее сообщение статьи 6645 г. (ультрамартовской). Предшествующие сообщения той же статьи (о битве на Ждане-горе и о возвращении Юрия в Ростов) относятся к более раннему времени. Ср.: Бережков. с. 137, 326, прим. 34.
НПЛ. с. 27: «…оженися Святопълк Новегороде, приведе жену из Моравы»; брак был заключен «межи Рожествомь и Крещениемь». Согласно правдоподобному предположению К.Я. Грота, супругой Святополка была Евфимия, сестра оломоуцкого князя Отгона III, двоюродного брата Владислава II (Грот К.Я. Из истории Угрии… с. 78). Этот Отгон, ребенком изгнанный из Чехии, нашел убежище на Руси, где, по свидетельству чешского хрониста Винцентия Пражского, пребывал до 1141 г.
Об этом сообщает Винцентий Пражский (там же). На родину Владислав вернулся в июле 1148 г.
Правда, об этом сообщает только В.Н. Татищев, называвший венгерского короля тестем Владимирка (Татищев. Т. 2. с. 138).
Вскоре после Рождества Христова 1149 г. король Геза, отправляя Изяславу войска для войны с Юрием, сообщал, что сам собирается выступить «под горы галичьскаго князя, не дати же ся ему двигнути» (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 385).
Об этих браках летопись сообщает в начале статьи 6658 (1150) г. (ПСРЛ. Т. 2. Стб. 394), но еще раньше Владимирко назван «сватом» Юрия (там же. Стб. 391).
