По воспоминанию правнучки Светлейшего князя, Георгий выиграл! А получив деньги, подозвал к себе гарсона и отдал ему их на чай.
Потом этот молодой человек открыл на полученные деньги собственное казино и очень разбогател. — Прим. перевод.)
Когда Георгий вернулся на Кавказ, то стремился к тому, чтобы его случай был предан открытому суду. Но ему сказали, что в этом нет никакой необходимости, так как император проявил великодушие, простил его и забыл о прошлом.
Тем не менее великодушие императора не компенсировало то отношение, которое Георгий встретил со стороны правителя Тифлиса. Брат считал, что его не за что прощать и нечего забывать. Вскоре после этого он подал на имя императора рапорт об отставке.
Будучи фрейлиной, я, конечно же, должна была быть представлена императрице Марии Федоровне, которую я знала еще царевной, когда она посещала Скерневицы.
Прибыв на представление в Аничков дворец, я узнала, что император Александр Третий тоже выразил пожелание увидеть меня.
Он был болен, и я запомнила, что в ответ на мои слова: «Как мило видеть вас снова в добром здравии», он ответил довольно грустно: «Не совсем в добром».
Через несколько месяцев он скончался в Ялте в 1894 году…
В течение 1895–1896 годов я стала свидетельницей доброго поступка мадемуазель Шиповой, фрейлины принцессы Евгении Максимилиановны Ольденбургской.
Когда принц и принцесса отправились в Ниццу, фрейлина пригласила меня присоединиться к ним. Я приняла приглашение и запомнила, как мадемуазель Шипова встретила меня и отвезла в отель.
Там она настояла на том, чтобы я осталась в своем дорожном костюме (фланелевой блузе и твидовой юбке) и могла отдохнуть с дороги. А вечером составила мне компанию при игре в карты.
Среди гостей была принцесса Баденская, сестра принца Ольденбургского. Из Ниццы мы все вместе поехали в Сарден, что неподалеку от Франкфурта-на-Майне.
Здесь принцесса Ольденбургская предложила мне постоянно жить с ней и ее мужем. И с этого момента начался один из самых восхитительных и интересных периодов моей жизни. Эти двое дорогих моему сердцу людей были так добры ко мне, что я никогда не найду слов, достойных описать их.
Я хочу сказать несколько слов об истории семейств принцев Ольденбургских и герцогов Лейхтенбергских, которые были представлены личностями принца Александра и его жены, принцессы Евгении.
Первым принцем Ольденбургским, который приехал из Германии в Россию, стал принц Георгий. Он женился на великой княжне Екатерине, дочери императора Павла.
Екатерина Павловна была любимой сестрой императора Александра Первого. Говорили, что Наполеон просил ее руки. И отказ ее брата, сказавшего, что он не выдаст сестру замуж «за узурпатора», стал одной из причин вторжения французов в Россию в 1812 году.
После женитьбы принц Георгий Ольденбургский был назначен губернатором Твери. Его сын Петр был русским и по своей ментальности, и по месту рождения. В память о его усилиях, направленных на заботу о благосостоянии русского народа, на Литейном проспекте в Петербурге ему был установлен памятник.
Есть забавный анекдот, иллюстрирующий человеколюбие принца Петра. Когда его сын Александр был командующим петербургским гарнизоном, принц Петр ехал по городу в своей карете и увидал пьяного солдата. Опасаясь, как бы служивый в таком состоянии не попался на глаза его сыну и тот не арестовал его, принц Петр Ольденбургский остановил карету и посадил в нее подвыпившего военного. О том, что произошло с нарушителем устава дальше, история умалчивает.
Принцесса Евгения Ольденбургская, жена Александра, была урожденной герцогиней Лейхтенбергской. Ее мать, старшая и любимая дочь императора Николая Первого, вышла замуж за герцога Максимилиана Лейхтенбергского, внука Жозефины Богарне (впоследствии супруги французского императора Наполеона Первого).
Герцог и герцогиня Лейхтенбергские были знамениты своей красотой. Их дочь, моя подруга, принцесса Евгения Ольденбургская, была очень привлекательна внешне и, хоть и не высока ростом, держала себя с чрезвычайным достоинством. По характеру она была спокойна и уравновешена, что заметно по ее письмам.
Привычки принцессы были почти спартанские, а ее пристрастия в одежде были самыми простыми. Она никогда не проявляла ни малейшего интереса к сплетням и скандалам, а потому обстановка во дворце Ольденбургских была абсолютно свободна от каких бы то ни было интриг.
Принц Александр был полной противоположностью своей супруге. В некоторых случаях он мог вспылить и прийти в неописуемую ярость. Но причиной его гнева никогда не являлись какие-то личные счеты или мелкие вещи.
Объектами его неудовольствия становились люди некомпетентные и бездеятельные, чьи слабости он рассматривал как ущерб интересам всего общества.
Иногда его обвиняли в неожиданных вспышках гнева, которыми он, наверное, был обязан своему предку, императору Павлу Первому. Но на самом деле, я уверена, это случалось, только когда он замечал, что кто-то менее целеустремлен и усерден, чем он, а вовсе не из-за желания просто осудить или покритиковать из вредности.
Его энергия была удивительна, а способности переносить боль и созидать были сродни гениальности. Поэтому, возможно, и возникал время от времени недостаток терпения при общении с теми, кто был лишен такого дара.
Щедрость этой королевской пары была чрезмерна, а их гостеприимство находилось на самом высоком уровне. Они целиком положили свое состояние и самих себя на алтарь службы друзьям и своей стране.
Только обслуга их дворца на Дворцовой набережной в Петербурге состояла из 300 человек. В это число входили, конечно же, и члены семей их слуг, которые все жили за счет принца. Дети слуг бесплатно получали образование.
У Ольденбургских был один сын, принц Петр, который в 1901 году женился на великой княжне Ольге Александровне, сестре императора Николая Второго.
Начав жить с Ольденбургскими, я была встречена хлебом и солью. У меня была своя комната, окна которой выходили на Неву.
Наша жизнь в Петербурге была довольно активна, так как Ольденбургские принимали участие во многих общественных и благотворительных акциях. Адреса комитетов, членом которых состояла принцесса, занимали четыре листа. У нее был секретарь, который посещал все официальные собрания.
Вскоре я заметила, что тоже оказалась вовлечена во множество общественных и благотворительных акций, которые то и дело происходили во дворце Ольденбургских. Я посещала встречи и приемы. Первые обычно проходили утром, а последние — после обеда.
