«Мама бранит Поля; дедушка перебивает маму, он вмешивается не в свое дело и подрывает в Поле уважение к маме. Поль уходит, ворча, как лакей. Я выхожу в коридор и прошу дедушку не вмешиваться в дела «администрации» и предоставить маме поступать по своему усмотрению. Грешно восстанавливать детей против родителей, хотя бы по недостатку такта. Дедушка начинает кричать…» (Запись от 21 октября 1873 года.)
Вообще подобные сцены случаются в доме постоянно и по любому поводу. Муся визжит, оскорбляет мать и тетю, мать в ответ колотит об пол посуду, издевается над дочерью, ее манерами, взглядом, плечами, ногами, словом, над всем; дочь в долгу не остается. Но всего этого нет или почти нет в напечатанном дневнике.
Сцены скандала сменяются сценами трогательной заботы. Матери кажется, что Мария слишком много занимается, она заботится о ее здоровье. Муся же напротив все время говорит о том, что мало и что не хочет терять ни минуты. Опоздание гувернантки вызывает у нее приступ бешенства. «Она крадет мое время», — в раздражении записывает она в свой дневник. Несколько скандалов с m-lle Колиньон и той приходится покинуть дом.
Она читает Александра Дюма, Шекспира, Байрона на языке оригинала, она изучает греческий и штудирует Геродота, не оставляя занятий музыкой и рисованием. Приступив к изучению латыни, она в пять месяцев проходит курс, который в лицее проходят за три года.
«После целого дня беготни по магазинам, портным и модисткам, прогулок и кокетства, я надеваю пеньюар и читаю своего любезного друга Плутарха». (Запись от 2 августа 1874 года. На самом деле запись от 2 августа 1875 года, о чем читай ниже.)
В какой-то момент она забывает об отсутствии герцога Гамильтона и, вспомнив про него, снова усердно начинает молиться, чтобы Бог послал ей его в мужья.
Иногда появляется дядя Жорж и вместе с ним в их жизнь привносится скандал.
«Он приезжает на неделю, порочит нас, а потом куда-нибудь уезжает, где его не знают. А мы остаемся, и терпим все эти гнусности». (Неизданное, запись от 21 мая 1873 года.)
Он приводит обедать в дом проститутку, которая потом сбегает от него, украв паспорт. У него возникают неприятности с правосудием после того, как он дал пощечину графине Толстой, и Муся с матерью направляются на его квартиру, где он живет с очередной проституткой, чтобы уговорить его предстать перед судом.
Они не приняты в светском обществе Ниццы, их адреса нет в указателе барона Нерво «Зимой в Ницце».
«Понедельник: мадам виконтесса Вигье, мадам Спанг, будут танцы; концерт в замке Вальроз, мадам Клапка.
Вторник: мадам де По, а затем мадам Сабатье на вилле Эмилия, танцы.
Среда: мадам Говард, мадам Любовская, мадам Мэй, мадам Периго, мадам Хендерсон, Средиземноморский кружок.
Четверг: мадам графиня Монталиве, мадам графиня Моннье де ля Сизеранн, мадам Хюткинс, на вилле Мейнель, танцы, мадам Тютчева.
Пятница: мадам Греймс, концерт в замке Вальроз, мадам Сейгнетт.
Суббота: в русском консульстве утренник с танцами общества Массена.
Воскресенье: мадам Проджерс и другие у мадам графини де Сессоль.»
В этом списке не встретишь фамилию Башкирцевых или Романовой, в дневнике Марии тоже не встречаются фамилии из указателя барона Нерво, хотя мадам Тютчева — родная сестра Константина Башкирцева, но она никогда не принимает их и вообще никого из Бабаниных. Единственная, с кем Башкирцевы поддерживают отношения из этого списка — это мадам Говард и ее дочь Елена, устраивающие благотворительные продажи, в которых участвуют наши герои, но и эти отношения в скором времени прервутся.
В русское консульство поступают анонимные письма о процессе, связанном с делом Романовых, к консулу Паттону стекаются со всего побережья и жалобы на Жоржа Бабанина. Поэтому Башкирцевых и тем более Романову не принимает никто. Они никогда не получают приглашения на балы, если только это балы не платные, куда попасть может всякий. Мария Башкирцева и ее родственники ни разу не переступили порога знаменитого замка Вальроз, в котором самый богатый представитель русской колонии барон фон Дервис дает концерты, благотворительны балы. Самые замечательные приемы и балы бывают у барона фон Дервиса и на Рождество. Барон Нерво особенно отмечает, что Рождество у русских праздник еще более почитаемый, чем у французов.
А вот что пишет об этом Муся в своем дневнике:
«Как жаль, что у нас не соблюдаются никакие обычаи. Сегодня Пасха, а ничего не изменилось, ни подарков, ни развлечений, ничего. Это отдаляет от семьи, делает эгоистичным, злым. В других семьях устраивают друг другу сюрпризы, это поддерживает дружбу, умиляет, это так хорошо. У нас ничего этого нет. Нужно было бы пригласить людей, ну хотя бы детей, однако ничего не сделано. Живем, как собаки. Пьем, довольно плохо едим, спим, неизвестно, как … и играем в Монте-Карло…» (Неизданное, запись от 12 апреля 1874 года.)
Муся мучительно страдает оттого, что они нигде не приняты, все ее переживания по этому поводу старательно вымараны из текста изданного дневника.
«Господи, будь милостив к моим несчастьям, вызволи нас из этого положения. Сделай так, чтобы мы выиграли процесс! Дева Мария, я осмеливаюсь обратиться к Тебе. Молись за меня! Позволь нам наконец занять то положение, которое было у нас раньше, потому что раньше, когда еще очаровательные братцы моей матери не могли учинить такого разбоя, наша семья… Мы пользовались влиянием! Милосердный Бог, сделай так, чтобы мы снова заняли подобающее нам место! (Неизданное, 23 ноября 1873 года. Накануне своего пятнадцатилетия.)
А между тем русская диаспора в Ницце довольно большая. В 19 веке Ницца стала всемирно известным курортом. В зиму 1856/57 гг. сюда приехала вдовствующая императрица Александра Федоровна, вдова императора Николая I. Императрица открыла подписку на строительство православного храма, и благодаря ее стараниям сбор пожертвований пошел довольно быстро. Была куплена земля под храм, но одним из условий при покупке было не устраивать колокольню со звоном и кладбище. В 1858 году заложили храм во имя Святителя и Чудотворца Николая и святой мученицы царицы Александры. Уже в 1859 году церковь была освящена в присутствии дочери Николая I и Александры Федоровны, великой княгини Марии Николаевны, герцогини Лейхтенбергской.
В парке Бермонд находилась мемориальная часовня. Здесь, на вилле Бермонд, провел последние дни и умер 25 апреля 1865 года старший сын императора Александра II Наследник Цесаревич Николай Александрович. Вилла вместе с парком принадлежала его отцу. По распоряжению императора виллу снесли, а на ее месте построили часовню в византийском стиле. Алтарь ее помещен там, где находилось смертное ложе Цесаревича, полукруглые стены обложены мрамором, в обрамлениях помещены иконы. Широкую улицу, ведущую к часовне, городские власти назвали бульваром Цесаревича. Впоследствии, уже в начале 20 века в парке была построена еще одна русская церковь Святителя Николая Чудотворца.
