– У Шереметева перехватил. А вообще… дивная у нее история, – отвечал Меньшиков. – Иная судьба ей была уготована до встречи с русскими.
– Продолжай, – молвил государь.
– Много бед пережила девчушка на своем веку. Еще будучи совсем малышкой, потеряла она родителей своих, да осталась с теткой. Тетка девчонку не баловала, но до двенадцати лет дотянула кое-как. После передала ее пастору лютеранскому на попечение. Там девица тяжело трудилась, рук своих не покладая, пока взрослого возраста не достигла. Тут же ей сыскали жениха, драгуна шведского. Неизвестно мне, правда, были ли у них нежные чувства друг к другу, Марта на сей предмет не больно разговорчива, однако же знаю, что долго замужней ей быть не посчастливилось – тут же драгун был отправлен на защиту крепости Мариенбург, где и пропал. Шереметев, ворвавшийся в крепость, тут же положил на нее свой меткий глаз, не дурак. Но пришлось ему ее мне уступить! – радостно заключил Александр.
– А что, больно приглянулась тебе она? – поинтересовался Петр.
– Да девка как девка! – отмахнулся Меньшиков. – Много таких! Здесь, скорее всего, дело в азарте было.
– Не пойму я, князь, слеп ты или глуп. И коли не способен ты все достоинства ее оценить, вели ей, пущай она перед сном отнесет свечу в мою комнату… – многозначительно посмотрев Меньшикову в глаза, молвил царь.
Меньшиков хотел было возразить, ибо понимал, к чему клонит Петр и чем все это может кончиться. Марта на самом деле и самому ему была мила, и делить ее с кем-то, пускай и с царем, он не хотел. Но знал он, что не имеет такого права, и если захочет Петр отобрать у него Марту, то избежать этого он никак не сможет.
– Свечу так свечу! – весело ответил он, как будто ему не было до того никакого дела.
Когда Меншиков сообщил об этом самой Марте, та молча скривилась. Не оттого, что это было для нее неожиданно. Взгляд царя говорил сам за себя, и Марта понимала о чем. Ей просто было противно от мысли о предстоящей сегодняшней ночи.
– Глупая ты! – уговаривал ее Меньшиков. – Ты думаешь, каждой выпадает такая удача – побывать в постели самого великого государя? Ты должна принимать это с честью!
Марта только фыркнула ему в ответ и молча стала подниматься по ступеням, ведущими в царские покои.
Глава 12
Ночь, непохожая на другие
Девушка вошла в комнату, поражающую своею красотой. Все вокруг было убрано алым бархатом и нежными кремовыми шелками. В углу потрескивал камин, а рядом стоящий с ним столик украшала огромная тарелка с крупным сочным виноградом и кубок вина. Но ни на чем не остановился взгляд Марты, ничто не привлекло ее внимания, так как она сама занималась подготовкой палаты для царя.
Петр сидел в кресле у камина. Комната освещалась только несколькими несмелыми язычками пламени, извивающимися в нем. Услышав дверной скрип, царь повернулся. Он увидел удивительной красоты девушку перед собой с длинными заплетенными в ночную косу волосами цвета вороного крыла. Марта была одета в белую полупрозрачную ночную рубашку. Весь ее вид говорил о том, что она готовилась ко сну. Сверху она набросила на себя платок, чтобы прикрыть излишнюю откровенность своего наряда.
Несколько секунд Петр не мог оторвать от красавицы взгляда. Она была действительно прекрасна, а неаккуратно наброшенный на нее платок только усиливал интерес царя к тому, что находилось под ним. Между тем, Марта обладала формами, которые невозможно было спрятать, и они были хорошо очерчены ее нехитрым одеянием.
– Я принесла свечу, как Вы просили, – совершенно спокойно произнесла она в адрес Петра.
Петр оживился. Он как будто бы вышел из-под гипнотического воздействия на него.
– Прошу, извольте поставить ее к столу, – любезно обратился он к Марте, указывая на стол.
Марта четко понимала, к чему он вел. По крайней мере, ей так казалось. Он хотел, чтобы она к нему приблизилась. Марта была уже взрослой, и ей не нужно было объяснять, что последует за этим. Такое с ней случалось уже не раз. И она знала, что случится, и сегодня была к этому готова.
Марта медленно подошла к столу, у которого сидел государь. Пламя из камина хорошо осветило ее струящееся одеяние, еще более подчеркнув достоинства ее тела. Она спокойно опустила свечу на стол и с готовностью сбросила свое одеяние на пол.
Марта смиренно смотрела на пламя в камине и не видела лица государя. Меж тем Петр, немного оторопев от увиденного, плавно перевел взгляд на свой кубок, наполненный вином.
– Присядьте, – произнес он.
Глаза Марты округлились от удивления. Удивление ее усилилось еще больше, когда, повернувшись к царю, она увидела, что он даже не смотрит в ее сторону.
– Но, я думала, я правильно истолковала Ваши намеки… – не шелохнувшись, отвечала Марта.
– Дитя мое, боюсь, Вы любые намеки привыкли истолковывать именно таким образом. Однако это вовсе не всегда уместно. Прошу Вас, прикройтесь и присядьте, чтобы мы могли начать беседу, – настаивал он.
Пристыженная Марта зарделась и стала кое-как набрасывать на себя недавно поспешно сброшенные ею вещи. Совершенно запутавшись в них от нервного переживания, она поспешила плюхнуться в предоставленное ей кресло, дабы отвлечь, наконец, от себя государево внимание.
– Я ни в коем случае не имел намерения поставить Вас в неловкое положение или оскорбить, – обратился Петр к забившейся вглубь кресла Марте. – Я не хочу, чтобы мой поступок был истолкован Вами как пренебрежение Вашей красотой или, не приведи Господь, навел Вас на мысль о ее отсутствии. Поверьте мне, Вы – самое прекрасное создание, которое мне удалось встретить на этом свете. И будь на моем месте кто-либо другой – не сомневайтесь, он не отказался бы от возможности отведать Ваших прелестей.
– Однако же Вам они оказались неинтересны… – с небольшой долей сарказма в голосе сказала Марта. Она была рада тому, что государь не был намерен воспользоваться ею. Это переменило ее первоначальное мнение о нем. Однако, с удивлением для себя, она нашла себя действительно немного оскорбленной тем фактом, что осталась неинтересна великому царю. До встречи с ним она была убеждена в своей красоте и власти над мужчинами.
Петр усмехнулся. Ему было забавно наблюдать за этой зардевшейся и, кажется, оскорбленной, девчонкой, укутавшейся в тряпки.
– Госпожа, не в этом дело, – мягко возразил он ей. – Я никогда и никого не принуждал отдаваться мне без желания, таково мое правило. А я хорошо вижу, что неприятен Вам. – Марта потупила взгляд, а Петр продолжал: – Но, тем не менее, Вы очень приятны мне, и я смею просить Вашего общества за своим скромным столом в этот вечер.
Марта не привыкла к такому обращению к себе, но оно было ей приятно. Впервые мужчина нуждался в ее обществе, а не в ее теле. Ей было интересно, чего же хочет от нее этот великий и мужественный человек. Он был уже вовсе не неприятен ей, но она не спешила в этом ему признаться. Ей было удобно такое положение вещей.
