Тем временем развертывалось такое гигантское сражение, каких еще не доводилось видеть даже ветеранам, изрядно понюхавшим пороху.
В результате активных совместных действий артиллерии и авиации, обрушивших мощные удары по занявшему исходное положение для атаки врагу, система огня противника была дезорганизована, управление войсками нарушено.
В районе Обояни немцам пришлось отсрочить начало своего наступления на полтора-два часа. Первый день начавшейся битвы показал, что сломить сопротивление советских войск и «одним ударом пробить оборону» гитлеровским войскам не под силу.
6 июля с рассветом под прикрытием огня артиллерии и в сопровождении бомбардировщиков противник возобновил наступление. В атаки устремились десятки танков и штурмовых орудий. Сила огневой мощи нарастала. Над раскинувшимися холмами Белгородщины стоял несмолкаемый грохот разрывов снарядов и бомб. Стонала земля. От клубов дыма и копоти, то и дело встающих фонтанов земли почернело небо. Солнце еле пробивалось сквозь эту мглу.
Вражеское командование в результате ожесточенного сражения в полосе Обоянского шоссе потеряло значительное количество танков и штурмовых орудий. Однако противник немедленно эвакуировал их, восстанавливал и снова бросал в бой. Кроме того, танковые дивизии СС «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер», мотодивизия «Великая Германия» и другие пополнялись новыми танками и штурмовыми орудиями.
Бои на земле и в воздухе не затихали ни на минуту. Шел третий день битвы под Курском.
Командир корпуса, как и прежде, был на переднем крае. Свой КП разместил на самом горячем месте. Рискованно, но зато все было видно как на ладони.
Наблюдая за полем боя, генерал Рязанов услышал доклад о том, что противник бросил в бой не менее двух полков танков.
Василий Георгиевич сразу понял: тут одиночными экипажами нечего делать, надо организовать массированный налет. И немедленно приказал поднять штурмовиков 800-го авиаполка, чтобы ударить по танкам у деревни Сырцово.
Три десятка «илов» с красными молниями на фюзеляжах, подойдя к цели, сразу же атаковали танки. Те скрылись в плотной туче дыма и огня.
Использовать противотанковые авиационные бомбы штурмовики корпуса научились еще до Курского сражения. Изобретенные инженером И. А. Ларионовым кумулятивные бомбы обладали сильным разрушающим действием.
Наблюдая в бинокль за ходом событий, командир корпуса увидел, как к флагманскому самолету потянулись трассы «эрликонов». По левой плоскости поползло пламя, откуда-то сверху и сзади на подбитую машину свалился «мессершмитт», но был отсечен пушечным огнем. Горящий «ильюшин» тяжело плюхнулся на изрытую воронками поляну, и из кабины выпрыгнул летчик. Кинулся к стрелку — тот был мертв. И тут на посадку пошел второй самолет.
На подбитом самолете с бортовым номером 11 оказался командир эскадрильи С. Пошивальников, на выручку командиру шел его ведомый А. Гридинский. Приказав летчику В. Потехину вести группу на свой аэродром, Александр забрал командира в кабину стрелка. Прямо перед носом фашистов он сделал короткий разбег и поднялся в воздух…
Прикрывая штурмовиков в районе Черкасского, отличился летчик 516-го истребительного полка младший лейтенант М. Токаренко. Он лично сбил два «мессершмитта» и, израсходовав весь боекомплект, начал производить ложные атаки на фашистские истребители. Штурмовики успешно выполнили задание и возвратились без потерь.
В тот же день на рассвете на штурмовку вражеских колонн, двигавшихся по шоссе Белгород — Обоянь, повел группу из двенадцати «ильюшиных» старший лейтенант М. Забненков. Ориентиры пути ему были хорошо известны — полуразрушенная церковь в деревне Великомихайловка, телефонная линия от Корочи до самого Обоянского шоссе да голубая лента Северского Донца. Заместителем Забненкова в этом полете и ведущим второй шестерки был замполит полка майор С. Мельников.
На подходе к цели группа сделала полукруг и вышла к объекту со стороны восходящего солнца.
Бомбы, сброшенные экипажами Петрова, Пургина, Бойко, Опрышко, попали точно в цель, несколько вражеских машин, расползаясь по сторонам, вспыхнули.
А вдали уже виднелась колонна танков, самоходных орудий, автомашин, за которыми стелился густой шлейф пыли.
Ведущий развернулся в сторону колонны. Но тут по штурмовикам ударили зенитки, небо перечеркнули оранжевые трассы.
О том, как развернулись события дальше, рассказал товарищам замполит полка майор Мельников.
…Забненков ощутил оглушительный удар. Его самолет накренило. Старший лейтенант попытался вывести «ил» из опасного крена, но тот все больше и больше валился набок. Запахло горелой краской и маслом.
Приказав воздушному стрелку прыгать, Забненков связался по рации со своим заместителем:
— Я горю! Ранен. Принимай группу!..
Помочь ведущему было нечем. Его самолет трясло, из-под крыльев валил густой дым. Надо бы прыгать! Но там, внизу, — фашистские танки. И тогда Забненков направил горящую машину на эту колонну. Пронзительно засвистел ветер в продырявленных плоскостях, было видно, как от стремительного падения снесло фонарь. На месте движения вражеской техники поднялся столб дыма и огня. И едва утих грохот взрыва, новые бомбовые удары штурмовиков обрушились на врага…
Группа выполнила задание, о чем майор Мельников доложил командиру полка Чернецову. На построении замполит рассказал о героической гибели старшего лейтенанта Забненкова. На следующий день штурмовики полка шли на боевое задание с надписью на борту: «Отомстим за Забненкова!»
Наши механизированные войска при поддержке восьмидесяти штурмовиков корпуса успешно отразили атаку четырех танковых дивизий противника из района Сырцово, Яковлево в направлении на Красную Дубровку и Большие Маячки.
Тогда же на имя генерала В. Г. Рязанова была получена телеграмма из штаба генерала И. М. Чистякова. «Командующий 6-й гвардейской армией передал вам, что работой штурмовиков наземные части очень довольны. Штурмовики помогают хорошо».[8]
Возвращаясь с передовой на короткое время, генерал Рязанов обычно сразу же начинал разбирать кипу документов, которые ждали его подписи. На этот раз, не читая, он отложил все в сторону и попросил начальника штаба генерала Парвова показать ему список потерь за последние дни. Тот вынул из папки листок с перечнем фамилий. Василий Георгиевич, нахмурившись, медленно читал фамилии геройски погибших летчиков и воздушных стрелков. Дошел до строки «Старший лейтенант Забненков М. Т.» и скорбно задумался. Это был сто семьдесят шестой вылет Забненкова. Прямой кандидат на звездочку Героя…
