– Я могу доложить вам, что все необходимые следственные мероприятия нами ведутся, – ровным голосом начал свою речь шеф КГБ. – Но мы должны также учитывать еще и то, что это дело подпадает под разряд необычного. Судя по всему, памятник Ленину осквернили не какие-то политические провокаторы. Это были люди, помешанные на футболе. Они всего лишь нарисовали на спине вождя цифру восемь – под нею в команде «Арарат» играет нападающий Левон Иштоян, который забил два гола в финальном матче на Кубок СССР. Это не политическая провокация, это всего лишь хулиганская выходка.
– Вы хотите сказать, что эту выходку не следует осудить? – спросил Суслов.
– Я этого не говорил, – возразил Андропов. – Просто надо учесть эту сторону дела, чтобы не наломать дров.
– Про какие дрова вы говорите? – продолжал вопрошать главный идеолог.
– Про те, от которых может заполыхать Армения, а потом, не дай бог, и все Закавказье. Не забывайте, что с момента волнений в Ингушетии прошло всего лишь девять месяцев.
Андропов имел в виду события января 1973 года, когда в столице Чечено-Ингушской АССР городе Грозном прошли стихийные митинги ингушей, которые выдвинули требование: либо передать Пригородный район, где они проживали, из состава Осетинской АССР в состав ЧИ АССР (ингуши обвиняли осетинов в разного рода притеснениях себя), либо отменить ограничения на свободное поселение ингушей в этом районе. В результате митинг был разогнан силой, что только накалило обстановку в регионе. Однако к осени 73-го ситуация там стабилизировалась, как вдруг теперь вероятность конфликта возникла уже в Армении. Именно об этом прямым текстом и говорил Андропов.
– Насколько мне известно, радикальные меры, принятые в Грозном, пошли только на благо, – подал голос в защиту позиции Суслова председатель Верховного Совета СССР Николай Подгорный.
– Это вам так только кажется, – возразил Андропов. – А на самом деле угли еще тлеют и могут разжечь такой пожар, что никому мало не покажется.
– Что же вы предлагаете – оставить без реакции акт вандализма в Ереване? – вновь подал голос Суслов. – Этак мы далеко уйдем – об нас потом все ноги вытирать будут.
– Михаил, что ты в самом деле! – всплеснул руками Брежнев. – Юрий Владимирович говорит о другом: что нельзя нам вести себя, как слон в посудной лавке. А в Армении тем более. Вспомни, что еще в апреле мы меняли там второго секретаря – вместо армянина отправили туда русского. А все почему? Да потому, что в местном руководстве сложилась группировка, которая хотела сместить действующего хозяина республики Кочиняна. Пришлось нам вмешаться и защитить Антона Ервандовича. Но недовольные его позицией остались. И если мы сейчас затеем там новую бучу, то это только будет на руку тамошней оппозиции.
– То есть, ты, Леонид, предлагаешь оставить без последствий факт осквернения памятника Ленину? – не скрывая своего возмущения, спросил Суслов. – Так и заявить на весь мир: в виду того, что мы не хотим осложнять наши отношения с армянскими товарищами, мы прощаем им их выходку. А ты не боишься, что если это произойдет, то вслед за Арменией осмелеют и другие республики. Ведь слабых никто не уважает.
– Это верно, – поддержал Суслова министр обороны Андрей Гречко.
– А вот и нет, – возразил Брежнев, устремив свой взор в сторону Гречко. – Это не слабость, это – великодушие. И наши армянские товарищи, как и все остальные, именно так это и расценят. Нас не бояться должны, а уважать.
– Именно поэтому мы так расшаркиваемся перед американцами? – напомнил министр обороны генсеку их недавний спор в Заречье.
– Причем здесь американцы, если речь идет о межнациональных отношениях? – удивился Брежнев. – Короче, я против того, чтобы раздувать из этой истории слона.
– Что же ты предлагаешь, Леонид? – вступил в разговор председатель Совета Министров Алексей Косыгин.
– Я предлагаю поддержать позицию Юрия Владимировича, – ответил генсек. – Он все-таки председатель КГБ и обладает большей информацией, чем мы.
– Тогда пусть эту информацию озвучит, – предложил Подгорный. – Мы же для этого сюда и собрались.
Прежде, чем ответить, Андропов бросил короткий взгляд на Брежнева и, увидев в его глазах согласие, произнес:
– Совместно с армянскими чекистами мы начинаем в Армении операцию по выявлению коррупционных схем, в которые вовлечены представители разных слоев общества. И нам не хотелось бы, чтобы история с памятником накалила обстановку в этой республике.
– Мне кажется, это только отговорки – одно другому не мешает, – продолжал возражать Суслов.
– А мне кажется, Михаил, что ты хочешь поссорить два наших народа, – было заметно, что генсек еле себя сдерживает, чтобы не взорваться. – Мы все здесь коммунисты и все понимаем, что идеология – важнейший элемент политики. Но Юрий Владимирович правильно сказал – эта история особенная. Здесь деликатнее надо подходить, а не рубить со всего плеча. И если мы спустим это дело на тормозах, эффекта от этого будет больше, чем от того, что мы проявим принципиальность.
– Но какое-то официальное решение мы все равно должны принять, – подал голос все это время молчавший Кирилл Мазуров. – Не можем же мы замолчать эту историю – о ней даже на Западе уже знают.
– Кирилл Трофимович, мы великая держава и нам ли бояться того, что о нас скажут наши враги на Западе? – вновь взял слово Андропов. – А у нас в стране эта история известна лишь в Армении, да и то в устных рассказах. Поэтому мы смело можем не афишировать ее и дальше.
– Я веду речь о закрытом решении – для партаппарата, – объяснил свою позицию Мазуров.
– Партаппарат тоже не обязательно уведомлять об этом публично, – стоял на своем шеф КГБ.
– Но как быть со злоумышленниками – ведь вы их рано или поздно поймаете? – задал резонный вопрос глава Московского горкома Виктор Гришин. – Вы что собираетесь их сразу отпустить и не наказывать?
– Я думаю, что наши армянские товарищи сами решать участь этих людей, – ответил Андропов. – Главное для нас – не стать яблоком раздора.
– Короче, товарищи, давайте ставить этот вопрос на голосование, – предложил Брежнев. – Кто за предложение Юрия Владимировича?
И генсек первым поднял руку вверх. Следом за ним свои руки подняли еще пять человек, которые и решили исход этого голосования.
16 октября 1973 года, вторник, Ереван, парк Победы
Зампред КГБ Армении Грайр Михаелян сидел на скамейке на одной из аллей парка Победы и читал газету «Коммунист». Вернее сказать, делал вид, что читает. На самом деле он внимательно следил за тем, что происходит вокруг него и попутно размышлял о событиях последних дней. Сообщение следователя Альбертяна о том, что злоумышленниками, покусившимися на памятник Ленину, были двое молодых приятелей – сын директора обувной фабрики Ашот Гюзалян и сын видного архитектора Ерванда Арамяна – стало для Михаеляна полной неожиданностью. Он хоть и предполагал, что руку к этой акции приложили молодые люди, но не думал, что они окажутся отпрысками известных людей. Однако затем, после некоторых размышлений, Михаелян пришел к выводу, что сообщение Альбертяна – не самый плохой вариант из всех предполагаемых. А может быть, и самый предпочтительный. Особенно в плане участия в этой акции сына директора обувной фабрики. Отец Ашота – Герегин Гюзалян – проходил по картотеке КГБ как один из руководителей сети подпольных цехов, производивших обувь, разлетавшуюся потом практически по всему Союзу. Но поскольку Герегин являлся родным братом секретаря Ереванского горкома Ерванда Гюзаляна, который имел поддержку в ЦК КП Армении, подступиться к нему было нереально. Но теперь, когда сын Герегина оказался втянут в столь скандальную историю не просто с криминальным, а с политическим душком, это давало прекрасный шанс Михаеляну для установления особых отношений с Гюзаляном-старшим. Особенно в свете той задачи, которую поставил перед ним председатель КГБ Армении Рогозин. Именно для этого чекист и пригласил обувщика на эту встречу в парк Победы.
