— Турки совершили геноцид армян в 1915 году! Убили полтора миллиона, а по некоторым данным, два с половиной. А может, и три. Да, да! Резали мужчин, разрубали младенцев, забивали прикладами стариков, насиловали женщин. Почти всех армянок тогда изнасиловали. Угу. Да, да.
Голос корреспондентки Russia Today разносился на весь пресс-центр. И тут, набрав воздух в лёгкие, она стиражировала старый пропагандистский миф — нет этого в первоисточниках:
— Не будь того геноцида, не было бы и Холокоста! Да, да! Я не придумываю. Даже Гитлер сказал в своей речи, в какой-то речи: «Кто сейчас помнит про геноцид армян! Потому режьте и убивайте евреев!» Гитлер научился у турок!.. Это турки научили Гитлера!..
С ума сойти.[108]
С ума сойти!
Уверен, кроме меня её никто не слушал — её «собеседники» клевали носом или отрешённо смотрели в потолок, видимо, думая о Новом годе, о сиротливо остывавшей на столе водке, о мучительно-пряном Оливье, о других горячих и холодных закусках. О петардах, заранее купленных с детьми и спрятанных от супруги среди грязного белья. О тёплых домашних тапочках. Во время цитаты из Гитлера кто-то, не прикрывая рот, мелодично зевнул. Но дама ничего не замечала, она была в угаре. У неё была цель, миссия. Успеть. Выкрикнуть. Жанна д’Арк, блин.
Мне стало её жалко. Её и её борьбу.
Бедный Сергей Параджанов. Бедный Роберт Аракелов. Бедный Левон Хачатрян. В гробу переворачиваются.
До Нового года оставалось несколько минут, и вдруг, неожиданно, началась страшная беготня. С криком «А ну, всем камерам за мной!» Наталья Шимонова погнала нас впереди себя как стадо разбуженных южноамериканских лам. Мы понеслись, прихватив часть телеоборудования, забыв верхнюю одежду, спотыкаясь, толкаясь, дерясь за места в лифтах: куда бежим, зачем — никто не объясняет. Выбегаем на улицу и всей перепуганной гурьбой бросаемся к главному корпусу газпромовского комплекса — там сидит начальство, и там же шли переговоры целый день. Какие-то сто метров бежим без криков и мата, с напряженными, но с целеустремлёнными лицами — как на вражеские позиции. Со стороны это, наверное, было очень смешно наблюдать… Если бы кто-то из нас затянул «Урааа!», все бы его искренне поддержали.
Наша атака захлебнулась прямо у больших стеклянных дверей: толпу телевизионщиков остановили несколько суровых и сытых парней в штатском.
Внутрь прошла Наталья, с кем-то поговорила и вышла.
— Так! Там сейчас подписывают соглашение. Снимать идут операторы иностранных СМИ и съёмочная группа «Первого канала».
— А мы? — запищали остальные телевизионщики.
— «Первый канал» с вами поделится «картинкой».
— Наталья, какого хрена нас сюда в «Газпром» позвали, если не пускаете снять эту главную процедуру? — разозлился я, потому что мне больше всех было нужно.
— Да вы все там под ногами путаться будете у людей. Ждите здесь на улице. Или нет — обратно идите. Всё!
— Но…
— Я сейчас Орлову пожалуюсь на Вас, — обрадовалась она поводу отомстить.
И увела счастливых коллег.
Звонит Орлов. Как она это успела?..
— Я тебя умоляю! — завыл его голос. — Успокойся.
— Да я спокоен. Петя, мы же НТВ, вроде бы газпромовский канал. Не могли и нас взять?
Начальник едва не расплакался в трубку.
— Ну, прошу тебя. Делай, как они скажут. Нас потом всех нагнут из-за тебя!
На секунду представил себе эту картину. Я не хотел, чтобы из-за меня такое сделали с кем-либо — даже с моим руководством — и перестал проявлять инициативу.
Минут через пять выходят.
— Что там? Как? — спрашиваю у оператора «Первого канала».
— Загнали, бл. ть, внутрь, бл. ть. «Быстро! Встать там. Тут не снимать! Там не снимать!» Вот! «Картинка» — говно!
— Ну, а как они выглядели? Сидорский какой был? Угрюмый? Улыбался? Он что-то сказал? Может, шутили?..
— Сидорский кто такой?
«Понятно. Все-таки, какого хрена нас сюда позвали?», — думал я, пока мы, послушной толпой, возвращались на свои места в зале для прессы.
Я даже не заметил, как наступило 1 января 2007 года. По общеизвестный примете следующий год должен был провести с «национальным достоянием России». Эта мысль не радовала.
Ещё какое-то время мы ждали итоговую пресс-конференцию Алексея Миллера и премьера Беларуси Сергея Сидорского. Это была формальность, но надо было их снять. Получается, это главное, зачем нас сюда собрали почти пятнадцать часов назад. Однако ньюсмейкеры всё не шли.
Коллеги сидели обессиленные и хмурые. Видимо, не я один был зол на «Газпром». Даже госпожа Меликян, утомлённая национально-освободительной пиар-борьбой армянского народа в камерной обстановке, почти распласталась на стуле и отдыхала без сил.
Показалась довольная Наталья Шимонова, а потом и Сергей Куприянов. Тоже удовлетворенный — еле прячет улыбку. Глазки блестят, края стёкол очков запотели, пиджак расстёгнут, ушки — красные.
Принесли шампанское — пару ящиков на всех — и бутерброды с колбасой и сыром. Появились редкие счастливые лица.
— С Новым годом! — кричала радостная Наталья. — С Новым счастьем!
Из коллег-белорусов никто шампанское не стал пить. Я этого не увидел.
Конечная пресуха прошла скомканной.
Российский газ для Беларуси в 2007 году будет стоить 100 долларов за тысячу кубометров. В 2008-м — 67 процентов от европейского уровня, в 2009-м — 80 процентов, в 2010-м — 90 процентов. А в 2011-м будет продаваться по европейской цене. «Газпром» платит Минску транзитную ставку 1,45 долларов за тысячу кубометров на 100 километров. Цена зафиксирована на пять лет.
Также подписан протокол о создании совместного белорусско-российского предприятия на базе ОАО «Белтрансгаз»: за 50 процентов акций «Газпром» заплатит 2,5 миллиарда долларов в течение четырёх лет.
— Это всё равно самые льготные и самые выгодные условия среди всех стран бывшего СССР, — добавил чем-то напуганный и смущенный Алексей Миллер.
А потом посмотрел на Куприянова и неожиданно улыбнулся.
— Это очень невыгодные условия для Беларуси, — вдруг напугал всех Сергей Сидорский. — Я не представляю, как можно поднять в два раза цену на газ. 100 долларов — цена для нашей экономики неподъёмная. Сложная. Нас не услышали!
Но потом все расслабились, потому что белорусский премьер стал сбивчиво объяснять — мол, пошли на эти условия, чтобы успокоить европейских партнёров, чтобы «России продемонстрировать содружество».
Уже в этих словах почувствовалась скрытая угроза. Некий анонс белорусского ответа[109].
После этого журналистам принесли ещё ящик шампанского. Я поехал в Останкино, а потом домой. И долго пил. Водку. Много водки.
