Надо сказать, что перед такой системой аргументации в ужасе останавливаются представители политического Модерна, то есть Запад и западники в самой России и где бы то ни было. Ни одного из этих терминов Премодерна не существует в Модерне. Там нет ни Народа, ни Русского Мира, ни какой-то особой православно-евразийской цивилизации, ни Империи, ни миссии. Все это рудименты прошлого, давно ликвидированные как политические явления с начала Нового времени. Идентичность в Модерне строго индивидуальная. Цивилизация одна, западная. Религия дело частное, а не социальное, публичное и тем более не политическое. Империи упразднены в пользу национальных Государств. Поэтому вся аргументация русских не просто становится непонятной, но рассматривается как вопиющая дикость.
С точки зрения Модерна есть совсем иное. Два национальных Государства с индивидуальным гражданством и международно признанными границами. Не совсем законная смена власти в одном из Государств. Недовольство новым политическим курсом определенных групп населения. А вот дальше непозволительное: вмешательство второго национального Государства во внутренние дела первого, аннексия под «надуманным» (то есть не относящимся к понятиям политического Модерна) предлогом части его территорий и активная поддержка военных действий оппозиционных групп, начавших против власти вооруженное восстание. Это концептуальный фрейм. Но так как речь идет о зонах, где Модерн еще не совсем глубоко укоренился, то в дело вступает второй фактор: прагматической выгоды. Так бывает, когда Запад имеет дело с регионами третьего мира и со странами с дефолтным суверенитетом: решается вопрос о том, кого выгодно поддержать Западу в каждом конкретном случае — сепаратистов или централистов. Тогда все зависит от того, кто в большей степени ориентирован на Запад, а кто на его конкурентов. В случае с Украиной ответ очевиден: хунта за Запад, ополченцы Новороссии против. Следовательно, централистская модель политического Модерна (признание суверенитета национального Государства) берется за основную и единственно верную версию объяснения. И на этом строится вся стратегия информационной войны. Модерн обрушивается с критикой на аргументацию Премодерна (Традиции), и события на Украине приобретают эпический характер борьбы (западной) цивилизации против (русского) варварства. Это и есть основная семантическая канва всей западной пропаганды и, заодно, всей критики либеральной оппозиции изнутри России (как антипутинской пятой колонны, так и «пропутинской» шестой колонны).
И наконец, с точки зрения Постмодерна ситуация выглядит вообще катастрофически. Напомню: задача Постмодерна — расчленить индивидуума (как главную фигуру Модерна) на составляющие, поставив на его место шизомассы и трансгендерных первертов (ЛГБТ-стратегия). В этой оптике Майдан вполне может быть рассмотрен как авангардное явление Постмодерна: феминистские шлюхи из Femen, срезающие бензопилой православный Крест, парады гей-нацистов, манифестации сектантов и маньяков, расцвет сетевой паранойи, хаус-парти Майдана — все признаки массового помешательства, охватившего украинское общество, — это классические признаки шизомасс. Здесь и нечеловеческая жестокость и кадаврические[8] ревенанты нацизма. Фильмы Тарантино оживают на огромной территории — типичный жид-медведь из «Бесславных ублюдков» — Коломойский, да и все реки крови, проливаемые карателями, — грандиозная экспозиция «Криминального Чтива» или «Бешеных псов» Тарантино. Альянс либералов и наци, педерастов и униатов — из той же серии.
В этом смысле постмодернистский Киев, поддерживаемый постмодернистским Западом, вошел в жесткое противоречие с более «отсталыми» регионами — Юго-Востоком и Россией, представляющими собой либо устарелый инерциальный Модерн, либо вообще Премодерн. Так как будущее западной демократии за педерастами и извращенцами, шизомассами и ризоматическими сетями комфортно себя чувствующих идиотов (его символы — кружевное белье и печеньки), то аргументация хунты активно поддерживается Западом, а в сравнении с этим прогрессивным скачком Киева Москва и Новороссия предстают носителями пещерной архаики, цитаделью мракобесия и невежества. Битва идет между европейским Постмодерном (Киев) и азиатчиной. Почти священная война педерастов.
Информационная война сегодня интересна тем, что в нее включены все три парадигмальных уровня, нерасчленимо перемешанные между собой. Тем не менее важно выделить следующее.
Полюс Премодерна (Традиции) яснее всего понимают и отстаивают следующие группы:
— православные люди, внимательные к эсхатологической проблематике и осознающие абсолютную несовместимость Модерна и Постмодерна с Верой в Христа;
— традиционалисты в России и во всех других странах, осознающие глобальное и снова эсхатологическое значение битвы за Украину;
— лидеры Новороссии и русские люди, восстающие против хунты;
— русские добровольцы и все, кто включен в активную помощь любого рода Новороссии;
— противники американской гегемонии и однополярного мира.
Для этих кругов весь цикл понятий Премодерна имеет решающее значение и вполне достаточен для того, чтобы строить на нем интерпретационные схемы и конкретные действия (например, участие в войне против хунты, которая есть не что иное, как ВОЙНА ПРОТИВ СОВРЕМЕННОГО МИРА). В этом сегменте все аргументы Премодерна являются валидными и достаточными.
Полюс Модерна мыслит все происходящее в контексте реализма. Его представителями являются:
— государственные деятели (России, Украины, Запада);
— специалисты по международному праву;
— экономисты;
— системные аналитики;
— носители классических идеологий Модерна — либералы, коммунисты и националисты.
Здесь на первый план выходят аргументы юридических оснований применения силы, вечно открытый вопрос о сочетании права на территориальную целостность и права народа на самоопределение, границы и их нарушение, процедуры референдумов и выборов, санкции, материальные затраты, юридические процедуры, военно-политические альянсы, баланс сил, природные ресурсы и энергополитика и т. д. В этой сфере в информационной войне действуют совсем иные аргументы и примеры, прецеденты и протоколы. И каждый из полюсов конфликта (Запад и хунта, с одной стороны, и Россия и Новороссия — с другой) вынуждены апеллировать к этим нормам и правилам, построенным по выкройкам Вестфальской системы и ее эволюции в течение трехсот с лишним лет. Но очевидно, что в контексте Модерна аргументы Премодерна совершенно не действуют (как не действуют аргументы Модерна на носителя Традиции).
