Как и для Хрущева, чисто формально проучившегося на рабфаке и в Промышленной академии, для Ельцина, Горбачева и других высшие учебные заведения, в которых они побывали, стали прежде всего лестницами для быстрого подъема по ступеням партийной иерархии. Эти люди не были единичными аномальными явлениями в партийной номенклатуре.
Нежелание Брежнева и его соратников глубоко проанализировать советскую историю, и в частности уроки пребывания Хрущева у власти, привели к тому, что у советского общества не было выработано иммунитета против появления у руля правления людей, опасных для великой страны. Так были созданы условия для появление демагога, подобного Хрущеву, но в несколько ином виде, умеющего сулить златые горы, но на деле глубоко безразличного к нуждам народа и неспособного к решению государственных задач. Казалось, что Хрущев, исчезнув в иллюзионистской конструкции Эрнста Неизвестного, показал нам фокус, появившись вновь в ином времени и в иных обличиях.
Превращаясь в руководителей СССР, эти люди невольно шли по стопам Хрущева. На первых порах они, подобно Хрущеву, объявляли о своем стремлении улучшить положение большинства людей. Они подчеркивали свой демократизм, появляясь на людях, вступая с ними в доверительные беседы и произнося длинные речи. Как и хрущевские выступления, эти речи занимали много газетных полос и много часов эфирного времени. В них выдвигались захватывающие программы ускорения общественного производства и перестройки общественного устройства в кратчайшие сроки. В 1985 году Горбачев объявил о перестройке общества в два-три года. В 1990 году Ельцин поддержал программу преобразования страны за пятьсот дней. Будучи людьми яркими, способными и умеющими выступать на публике, они, как и Хрущев, умели создать впечатление искренности, простоты, демократичности, доступности.
По мере же того, как обнаруживалась неисполнимость их демагогических планов, Горбачев и Ельцин увольняли почти всех членов правительства, сваливая на них свои провалы. Как и Хрущев, они пытались найти выход из кризиса в непрерывных управленческих реорганизациях, которые лишь усугубляли развал страны. Правда, в отличие от Хрущева, они пошли значительно дальше. Если Хрущев довел до раскола «лагерь социализма», потворствовал центробежным тенденциям созданием совнархозов и благодушно взирал на начавшуюся дискриминацию русского населения в Прибалтике, то Горбачев и Ельцин довели дело до развала СССР и дестабилизации ряда бывших союзных республик. Если Хрущев довел кризис производства сельского хозяйства до кровавой расправы в Новочеркасске, то внутриполитический кризис, развязанный Горбачевым, привел к кровавым междоусобным бойням в Нагорном Карабахе, Фергане, Оше, Приднестровье, Южной Осетии, Абхазии. Углубление внутриполитического кризиса в России при Ельцине породило войны в Чечне, расправу над Верховным Советом и его защитниками в октябре 1993 года.
Как и Хрущев, Горбачев и Ельцин старались внести во внешнюю политику страны много личного, пытаясь быть в близких, дружеских отношениях с руководителями ряда стран мира, не считаясь ни с международными реалиями, ни с интересами своей страны. В числе друзей Горбачева были южнокорейский диктатор Ро Дэ У, вскоре привлеченный к уголовной ответственности, премьер Италии Андреотти, связанный с мафией, воинствующий враг нашей страны Маргарет Тэтчер. Президент США Клинтон, которого Ельцин постоянно именовал «другом Биллом», возглавил поход Сербии, сопровождавшийся варварскими бомбардировками ее мирного населения. Если авантюристическая внешняя политика Хрущева подрывала авторитет СССР, то политика Горбачева и Ельцина стала курсом капитулянтства, которая привела к сдаче внешнеполитических позиций нашей страны и укреплению наших стратегических противников на землях наших бывших союзников и бывших советских республик.
Как и Хрущев, эти бездарные и беспомощные правители, объясняя свою неспособность выполнить собственные обещания, винили в своих провалах «тяжелое наследие прошлого». Продолжая дело Хрущева, Горбачев, при поддержке Яковлева и других, возобновил антисталинскую кампанию, которая отличалась еще большей лживостью и невежественностью. Атака на советское прошлое была продолжена при Ельцине. Яковлев, Волкогонов и другие, декларировавшие свое стремление «очистить» коммунистическую идею от сталинизма, в считанные дни стали ярыми антикоммунистами. Доведя кампанию против советского прошлого до логического конца, Ельцин и его сторонники старались изобразить всю 70-летнюю историю СССР как царство тьмы.
На практике огульное отречение от прошлого не только означало насилие над человеческой памятью, осквернение деяний отцов и дедов, но и вело к разрушению основ общественной организации. Объявляя сталинский, а затем и весь советский период истории трагической ошибкой, новые правители СССР, а затем и России взяли курс на уничтожение всего, что было создано в советском прошлом. Промышленность, оборона страны, ее наука, техника, социальное обеспечение, культура и образование были принесены в жертву в ходе горбачевской перестройки, а затем ельцинских реформ. По сути они довели до логического конца то, что начал Хрущев.
Казалось бы, эти руководители должны были понести заслуженное наказание за многочисленные бедствия, обрушившиеся по их вине на страну. Однако благодаря тому, что под прикрытием осуждения «культа личности Сталина», Хрущевым был введен «принцип ненаказуемости» правителей, и он сам, и его духовные наследники Горбачев и Ельцин сумели избежать наказаний. Более того, разрушители великой страны были обеспечены всевозможными материальными благами и окружены почетом.
Разумеется, приход к власти Горбачева и Ельцина не был исторической случайностью, точно так же, как не было случайным и возвышение Хрущева. Появлению таких руководителей предшествовало завершение периода сравнительно стабильного развития, когда долго существовал сложившийся порядок вещей и господствовал определенный стиль управления. В обстановке, когда страна оказывалась на распутье, когда остро чувствовалась необходимость перемен в жизни общества, а сложившиеся методы правления не позволяли осуществить такие перемены, люди жаждали быстрого выхода из состояния неопределенности.
Люди на различных уровнях общественного положения отвергали тех, кто тормозил перемены. Но и те руководители, которые не предъявляли готовых рецептов быстрого решения затянувшихся недугов, вызывали подозрения. Зато симпатии вызывали те, кто мог предложить быстрый выход из сложившихся трудностей с помощью чудотворных действий. В такой обстановке возмутитель спокойствия, способный часами излагать далеко идущие программы исцеления общества от бед, человек, схожий с Лешим – Хрущовым из пьесы Чехова, горячий и порывистый, вроде Хрущевых из «Суходола», может рассчитывать на всеобщее внимание. В обстановке, когда многие знающие специалисты теряются перед лицом неординарных проблем, миллионы людей, отчаявшихся найти выход из казалось бы безвыходного положения, начинают прислушиваться к «Хрущевым», демонстрирующим озабоченность их бедами и предлагающим легкие и быстрые решения.
