В хорошем настроении Отец спустился вниз, взял мальчика за руку, такую тонкую и нежную, и довольный бодрым шагом пошел к столовой: Друга они не стали ждать, так как он предупредил их, что будет спать, пока не выспится: сон для Друга очень много значил, и он уделял ему много внимания: изучил, какие таблетки и сколько и как на него действуют. Да зачем же здесь, в Коктебеле, пользоваться таблетками, сам воздух должен действовать целительно, говорил Отец, но Друг всегда возражал ему: опасаюсь, не засну, а если не высплюсь, то день потерян.
Все правильно, соглашался Отец, зная и по своему опыту, что выспаться человеку непременно надо. Сколько раз он, ложась довольно поздно, просыпался в пять или в шесть утра и никак не мог больше заснуть, а днем после двух-трех часов работы уже ничего не мог делать от усталости, глаза болели, голова плохо соображала, становился раздражительным, готовым по малейшему поводу выйти из себя.
После завтрака, к концу которого успел Друг, они вышли вместе и хотели быстренько пройти к дому «партизанской тропой», но недалеко от выхода из столовой стояли ожидающие «генералы». И как только они вышли, «генералы» сразу двинулись в их сторону, после чего им ничего не оставалось делать, как, улыбаясь, идти навстречу.
– Друзья мои! У нас есть предложение!
«Опять какой-нибудь выпивон», – мелькнуло в сознании Отца. Но он продолжал улыбаться, как бы в радостном предчувствии чего-то необычайно интересного и свежего. «Генеральша», возбужденная, взволнованная, «генерал», спокойный и уверенный, остановились на их дороге.
– Мне кажется, что нам надо поехать к Сергею Ивановичу в Феодосию, проведать его. Думаю, что он обрадуется нам...
Предложение было действительно смелым и необычным. Застало друзей врасплох.
Друг замялся, опасаясь, как бы не напиться.
– Мы все берем на себя, – твердо заявила Вера Ивановна.
– Давайте подумаем, через час сообщим вам о своем решении, – недовольно проговорил Отец. – У меня ведь мальчик...
– Ну и что? Возьмем его с собой, конечно, прокатится, поглядит дорогу, – уверенно поддержал свою подругу «генерал».
– Давайте решим через час, как договорились, – сказал Отец.
Друзья пошли домой, а «генералы» заковыляли, как показалось им, в магазин.
– Ну что, Друг, зачем нам это нужно? Как нас там встретят? Будут ли рады? Или будем все притворяться, что ничего не произошло?
– Да, тяжелое положение. Они хотят опять взять инициативу в свои руки. Хотят получить благодарность за то, что прописали дочку.
– А что? Удалось?
– Да, прописали в Красногорске, совсем недалеко от Москвы, даже ближе Архангельского.
Месяца два тому назад сняли директора Дома творчества «Коктебель» Сергея Ивановича Зазнобина за всяческие нарушения: много отдыхало тех, кто не имел права отдыхать здесь, парикмахеры, врачи, консультанты, завмаги, директора тех или иных необходимых предприятий. Год назад Феликс Кузнецов и Франц Таурин обратили внимание на то, что среди отдыхающих мало писателей и много совершенно незнакомых людей. Почему они здесь отдыхают? Спросили директора, а он ответил что-то невразумительное. Тогда через некоторое время Литфонд прислал ревизора Али Алиева посмотреть списки отдыхающих за летние месяцы. И обнаружились такие упущения, что на Президиуме Литфонда состоялось обсуждение этого вопроса, в результате чего директор был снят со своего поста. Было принято решение о новом распределении путевок. А Сергея Ивановича Зазнобина устроили председателем городского Совета профсоюза работников культуры.
В три часа вся компания коктебельцев отправилась в Феодосию на двух машинах. Перед тем как садиться в машину, Отец с тоской сказал:
– Никогда еще с таким тяжелым сердцем я не отправлялся в гости.
– Ничего, ничего, Отец, все будет в порядке. Вот увидите, встретят нас с радостью.
«Генералы» с украинским поэтом сели в первую машину, а Отец с сыном и Друг сели во вторую.
Вскоре они уже высаживались у дома Зазнобина, где дожидались их «генералы» и поэт.
– Что же вы не идете на разведку?
– А мы вас дожидаемся.
Поднялись на несколько ступенек, ведущих в подъезд, и долго звонили в дверь квартиры Зазнобина. Никто не отвечал. Расстроенные, вышли на тротуар и начали обсуждать сложившееся положение. Отец и Друг совершенно спокойно перенесли этот «удар», а «генеральша» была явно не в духе: провалилась ее операция, задуманная как демонстрация своего благородства и бескорыстия.
– Ну что? Надо написать записку, поздравить с праздниками и отправляться восвояси, – сказал Отец, втайне очень довольный таким поражением «генеральши». «Может, слетит с нее апломб и уверенность в своей непогрешимости», – подумал он.
«Генерал» да и остальные долго искали карандаш или ручку, но ничего не нашлось: оно и понятно, ведь ехали сюда налегке, не задумываясь о такой возможности.
Наконец Поэт пошел еще раз, нажал на кнопку звонка и долго не отпускал свой палец. Если нет никого, то все равно не услышат. А если есть, то должны все-таки открыть. Вдруг до тротуара донесся его громкий захлебывающийся хохот и поцелуй. Все поднялись на ступеньки и увидели Сергея Ивановича Зазнобина в объятиях украинского Поэта.
– О, черт, а мы уже хотели уходить, дай, думаю, на всякий случай еще нажму кнопку, а потом уж пойдем, – словно оправдываясь, говорил Поэт, все еще тиская в объятиях крупного мужчину в спортивном синем костюме. Все расцеловались с ним, а потом расцеловались и с его женой Клавдией Ивановной. После неловких минут, которые всегда наступают, как только процедура приветствий заканчивается, все заговорили о недавнем...
Отец вышел посмотреть оставшегося мальчика, не захотевшего переступить порога этого дома.
Целуем. Идем с Алешей на море. 7 мая 1978 года».
«Галя!
Если не надоели тебе эти дурацкие «Записки», то читай дальше.
Сына уже заманивала Клавдия Ивановна, давала ему шоколадку, обещала познакомить его со своей внучкой, но маленький упрямец решительно отказывался от всяческих предложений, хотя шоколадку уже крепко держал в своей ручонке.
– Не хочу. Не хочу, и все. Я здесь постою.
Пришлось зятю Зазнобина выйти на лестничную площадку и долго курить там, разговаривая с мальчиком.
Отец вошел в комнату, когда там вовсю шло обсуждение злободневных проблем. На столе еще ничего не было. И Друг вытащил из своего портфеля бутылку шампанского.
– Давайте отметим праздник.
Тогда Зазнобин полез в шкафчик и достал бутылку водки.
– Ну, что там шампанское, собрались такие мужики, можно попробовать и водочки. Клава, собери там чего-нибудь!
Клава вела себя довольно странно. Да и выглядела плохо. В Коктебеле она казалась гораздо моложе своих лет, энергична, весела, довольна своей жизнью и судьбой. А тут синеватые мешки под глазами, дряблая кожа лица и сутулость в фигуре делали ее изможденной и дряхлой. На стол она принесла несколько кусочков окорока на маленькой тарелочке и два огурца, мелко порезанных. Ясно было, что при такой закуске не засидишься. «И прекрасно, – подумал Отец, который уже несколько раз выбегал посмотреть сына, – не засидимся».
