жизней.
Для украшения внутренних помещений из «Зеленых сводов» — хранилища ценностей курфюрста — были выданы столы и зеркала из серебра, ценная посуда, массивные подсвечники, старинные гобелены и турецкие ковры. Известно, что моду на литую серебряную мебель ввела Франция, когда испанская принцесса Анна Австрийская привезла туда таковую в своем приданом — серебро потоком текло в Испанию из колоний в Новом Свете. По бедности все европейские подражатели ограничивались тонким серебряным покрытием, умело маскировавшим вульгарное дерево. Но саксонские курфюрсты могли позволить себе и литые предметы мебели — в ту пору в их горах еще не истощились месторождения серебра. Анна-Констанция окружила себя большим придворным штатом и постоянно устраивала великолепные празднества, столь любимые Августом. Во время этих увеселений шла большая карточная игра, как в то время было принято при французском дворе, которому так старательно подражали во всем немецкие княжества. Что касается самих развлечений, то тут фантазия Анны-Констанции казалась неистощимой; если король желал проводить время только с нею, она искусно готовила ему изысканные блюда — сказалась школа ее хозяйственной матери, мастерицы на все руки.
От барона фон Хойма король откупился пятьюдесятью тысячами талеров. Анна-Констанция также потребовала себе высокого титула, дабы обладать неоспоримым правом присутствовать при всех празднествах и дипломатических мероприятиях. Август обратился к императору Священной Римской империи, Иосифу I, и его желание было исполнено: фаворитке был пожалован титул графини фон Козель — по названию одного из поместий родни фон Брокдорфов в Голштинии. Перед ее дворцом постоянно несли вахту два гвардейца, что весьма расстроило графа фон Флемминга, который такой чести не был удостоен.
Констанция ни на шаг не отпускала Августа от себя, разъезжала с ним по Саксонии, инспектируя военные укрепления и войско. Как нам известно, она была прекрасной бесстрашной наездницей и без усилий переносила тяготы кочевой жизни. Графиня Козель отличалась острой наблюдательностью и не раз давала королю дельный совет. Август был вне себя от гордости — он заполучил не только самую красивую, но и самую умную женщину в княжестве. Все прежние более или менее постоянные любовницы были светскими дамами, любившими, согласно моде того времени, корчить из себя хрупких беззащитных созданий, иногда откровенно раздражающих своими капризами. В лице графини фон Козель он приобрел верную подругу, готовую достойно разделять с ним как радости любого рода увеселений, так и азарт охоты на дикого зверя, и риск походной жизни с ее неимоверными тяготами. Ее познания казались неистощимыми. Иногда она настолько увлекала его своими разговорами, что король забывал о необходимости появиться на очередном официальном мероприятии и, как зачарованный, продолжал сидеть в ее гостиной. Это постепенно стало вызывать негодование у окружавших его сановников. Они видели, как Анна-Констанция пытается отговорить Августа от притязаний на польскую корону, считая, что ему стоит опасаться межклановой борьбы польской аристократии. Приближенные же к монарху министры, напротив, были уверены, что обладание Польшей усиливает мощь Саксонии, которую в последнее время без особого шума, но уверенно начала обгонять Пруссия. Сановники потихоньку начали роптать, что Август «попал под каблук».
После довольно длительных проволочек в консистории, которая соглашалась дать Анне-Констанции развод с фон Хоймом только при условии, что ей будет запрещено вторично вступить в брак, к рассмотрению этого казуса привлекли опытных профессоров юридических факультетов Лейпцигского и Тюбингенского университетов. Те обстоятельно изучили все факты и пришли к выводу, что брак четы фон Хойм подлежит расторжению, но после этого виновная супруга должна быть выслана за пределы Саксонии. Это решение вывело монарха из себя, однако более насущные проблемы не позволили ему всерьез заняться разбирательством хитросплетений этого дела. Август был вынужден срочно отправиться в Польшу, где королем теперь был Лещинский. На сей раз он категорически отказался взять с собой Анну-Констанцию, уверив ее, что появляться ему там с саксонской любовницей было смерти подобно. Однако она все-таки вынудила его подписать договор, гарантировавший ей и будущим детям обеспеченную жизнь. Анна-Констанция получила его с курьером из Варшавы 12 декабря 1705 года.
«Мы, Фридрих-Август, Божьей милостью король Польши, курфюрст Саксонии и т. д., и т. п., настоящим свидетельствуем о следующем. После того, как Верховной консисторией нашего Саксонского княжества в Дрездене госпожа Анна-Констанция, графиня фон Козель, урожденная фон Брокдорф, была окончательно разведена, согласно общепринятым законам и правам Империи и страны, со своим бывшим супругом, нашим действительным тайным советником и дорогим преданным господином Адольфом Магнусом бароном фон Хойм, Мы по существенным и особым причинам, по манере королей Франции и Дании, а также других суверенов Европы, берем ее себе в законные супруги, в силу чего Мы обещаем и хотим исполнить в виде брачной клятвы сердечно любить ее и постоянно сохранять верность, отсюда мы хотим объявить сие перед нашим Тайным советом, и внебрачных мужского и женского пола детей, зачатых нами с любимой графиней фон Козель в будущем, в силу этого признать, жить также в определенной надежде, что в случае, который пребывает в деснице Всемогущего и может постигнуть нас по его святейшему указанию и воле, если Мы скончаемся, наш кронпринц и все прочие наследники в княжестве нашу любимую графиню фон Козель и зачатых вместе с нею детей признают в их графском достоинстве, равно как и то, что они получили в движимом и недвижимом имуществе от нас или вообще как ленное поместье или наследство, будет оставлено нетронутым; наследство же наших внебрачных детей оформить таким образом, чтобы оно соблюдалось нашим ленным ведомством, невзирая на все противодействующие уложения, соблюдалось бы также при благословенном курфюрсте Саксонском Фридрихе Третьем и также после его смерти. К этому свидетельству мы по зрелом размышлении передали нашей возлюбленной графине фон Козель запечатанные составленную декларацию и распоряжение нашей коллегии Тайного совета, по нашей воле и во мнении, что это будет исполнено в будущем. Написано сего числа…»
Август настоял на том, чтобы этот документ оставался в тайне. С одной стороны, он хотел уверить свою любовницу в приверженности их союзу, но не желал возникновения каких-либо отягощающих последствий политического или личного характера. Естественно, Анна-Констанция подписала этот договор и берегла его как зеницу ока. Не будучи уверенной в том, что держать такую ценную вещь в своих бумагах безопасно, она отдала надежно защищенный несколькими печатями пакет своему двоюродному брату Кристиану-Детлефу фон Рантцау на хранение в семейном архиве, расположенном в родовом поместье Драге. Август же в подтверждение серьезности своих намерений (а по сведениям историков, заключив весьма непристойное пари с графиней) приказал отчеканить на монетном дворе несколько десятков
