«Козель-гульденов». На их оборотной стороне были изображены гербы Саксонии и Польши, там, где они находили один на другой, возникало изображение так называемого треугольного «бугорка Венеры» над отверстием вагины [6], и преподнес их в дар своей невенчанной супруге.
Несколько дней Анна-Констанция как птичка порхала по покоям своего дворца, но это эйфорическое состояние испарилось, когда она получила очередное известие из консистории. Ее ставили в известность, что ей, как виновной стороне в деле о разводе, надлежит до 8 января 1706 года приступить к исполнению своих супружеских обязанностей. В случае невыполнения этого условия брак будет расторгнут, но на основании «злонамеренного оставления супруга», что влекло за собой все неприятные последствия признания женщины виновной. По истечении этого срока Анна-Констанция получила развод, но с запретом на вступление во второй брак. Анна-Констанция решила, невзирая на запрет Августа, самостоятельно отправиться к нему в Варшаву.
В то же время брошенная супруга Августа Кристиана-Эберхардина писала своему отцу:
«Да не покинет меня ваша отцовская милость и сердце, ибо без них я была бы несчастнейшим созданием на земле, поскольку меня гнетет столько тяжких страданий, что я ежедневно и ежечасно молю о своем избавлении от оных, и только конец сможет освободить мою душу от сих мучений».
В Варшаве Анну-Констанцию ожидало большое разочарование. Во-первых, ее обескуражила провинциальность польской столицы, где даже не была вымощена большая часть улиц, и скромность королевского замка в Старом городе Варшавы — он не шел ни в какое сравнение с роскошной резиденцией саксонских курфюрстов в Дрездене. Во-вторых, княгиня Тешен, как и прежде, царствовала при варшавском дворе и не выказывала намерения покинуть его. В-третьих, придворные доброжелатели донесли ей, что Август возобновил свои отношения с Фатимой фон Шпигель, и та «пребывает в тягости от короля». Анне-Констанции пришлось пустить в ход все свое обаяние, чтобы отделаться от соперниц. В результате Тешен была лишена получаемого от короля содержания в пятнадцать тысяч талеров (их теперь добавили к содержанию новой фаворитки), а Фатиму фон Шпигель отправили донашивать своего ребенка к месту службы ее супруга в Южной Польше, где она в 1706 году и родила дочь Марию-Аврору.
Итак, в королевском дворце Варшавы воцарилась очередная метресса. Отзывы современников о характере новой пассии не были столь же единодушными, сколь о достоинствах ее красоты. «Ее характер был далек от совершенства. Она была живой и занимательной, но ей недоставало глубины, искренности, она была подвержена частым переменам настроения. Она была учтива лишь с теми, которые лебезили перед ней, и совершенно неприступной по отношению к тем, кто недостаточно пресмыкался перед ее особой. Она отличалась своекорыстием, но проявляла щедрость и благодарность в отношении тех, кто делал ей добро, однако же была непримирима, когда у нее появлялись основания возненавидеть кого-то. Сколь бы ни была особа предубеждена против нее, когда она желала понравиться, она была неотразима. Она обладала манерами, которые пленяли, но также и такими, которые отталкивали. Она делала все ради денег и почестей. Ее великое искусство состояло в том, чтобы не оказать виду, что для нее имела значение только собственная слава. Под предлогом, что она любит празднества и театр, она не знала в этом удержу; на самом деле речь шла лишь о том, чтобы развлекать короля».
Анна-Констанция старалась ни на минуту не покидать короля, занимавшегося созданием новой армии, набором рекрутов и выведением вооруженных сил в Литву в попытке избежать преждевременного столкновения с войском Карла ХII. Она постоянно сопровождала его, чаще всего переодетая в мужскую одежду, ночуя в палатке, разбитой в чистом поле. Однако в середине лета Август был вынужден отправить свою спутницу в Саксонию: она ждала ребенка. Это событие наполнило Анну-Констанцию новыми надеждами, ибо новорожденный, какого пола он бы ни был, станет обладателем ранга принца со всеми подобающими правами. Она настроилась было на успешное завершение беременности в Дрездене, но 1 сентября 1706 года в Саксонию вошли войска Карла Шведского. Как было уже упомянуто выше, из Дрездена за границу спешно выехали как супруга Августа, так и вдовая курфюрстина с наследником. Анна-Констанция поняла, что и ей лучше подобру-поздорову убраться подальше от угрозы шведской оккупации.
Но куда ехать? Будучи вновь беременной незаконным ребенком, она не хотела возвращаться в поместье родителей Депенау. Анна-Констанция отправилась в герцогство Брауншвейг-Вольфенбюттель, надеясь на гостеприимство своей бывшей повелительницы, жены кронпринца Софии-Амалии. Беженка сняла себе скромную квартиру и известила принцессу о своем прибытии и желании навестить ее. Однако глава дома, старик-герцог Антон-Ульрих, строго-настрого запретил невестке общаться со своей бывшей фрейлиной.
— Кто она такая? Где доказательства, что король вступил с ней в брак? Она никоим образом не отличается от той особы, которую мы в свое время прогнали со двора — незамужняя девица, ожидавшая внебрачного ребенка. Ей не место в нашем замке.
После такого унизительного отказа ей не оставалось ничего другого, как сидеть в доме, не высовывая нос на улицу, и уповать на получение вестей от Августа. Таким образом она дождалась сообщения о блестящей победе саксонско-русских соединений над шведами 29 октября 1706 года под Калишем. Это несколько смягчило высокомерие герцога Брауншвейг-Вольфенбюттельского, и беженку, скрепя сердце, приняли при дворе. Однако эта победа не оказала никакого воздействия на смягчение тяжелейших условий предложенного Карлом ХII после захвата Саксонии Альтранштадского мира, что вызвало глубокий душевный кризис у Августа. Он, как всегда, искал утешения в вине, и встреча любовников в Лейпциге произошла совсем не так, как того ожидала Констанция. К тому же король потребовал от нее немедленно вернуться в столицу Саксонии, поскольку ожидал приезда своей супруги Кристианы-Эберхардины, которую хотел привлечь к переговорам с Карлом ХII. Оскорбленная до глубины сердца Констанция в слезах отправилась в Дрезден. Ей казалось, что каждая выбоина на замерзшей дороге с резкой болью отзывается у нее в голове.
Шалость удрученного короля
То ли сказались ее глубокие переживания за судьбу Августа, то ли оказали свое действие тяготы изгнания и долгой дороги, то ли была еще какая-то причина, но 29 января 1707 года Констанция родила мертвого сына. У нее даже не было сил оплакать его: роды оказались настолько тяжелыми, что у лекарей возникли опасения за ее жизнь. Графиня бредила и никого не узнавала. На сей раз король примчался к изголовью умиравшей женщины и обильными слезами чистосердечного раскаяния вымолил себе прощение. Выздоравливала Констанция долго и с муками, так что Август изменил бы своей натуре, если не воспользовался бы
