случай, 4 по 25. Единственно неунывающие — Прокофьевы, у них, должно быть, какое-нибудь
слово [169].
С<ув>чинский, знающий всех музыкантов и не давший мне ни одного!
Друг тот кто делает — согласны? Все иное я называю слизанием сливок (кошки).
И кончится все, согласно прошлогодней поговорке Мура — его первой фразе — «Народу масса, денег мало», — видите, не всегда рифмуют МАССА и КАССА.
— Рада, что рады книжке [170]. Я ее еще не читала, наверное никогда и не прочту в страхе заведомых опечаток.
Милая Саломея, мне билеты важнее чем подписки, с книги я все равно никогда ничего не получу, горестно уверена.
С П<утер>маном мы встретились средне: я ему сказала, что Поволоцкий [171] жулик, а оказался его друг. Сначала мы оба злились и надписывали, нет! он взрезал (страницы, как животы) я же: № 1, № 2, № 3 — Марина Цветаева Марина Цветаева Марина Цветаева [172] — до полного одурения — потом отходили и пили чай. Все это на фоне огромной безмолвной Али, весьма напоминавшей полежаевских «молодцов» [173]. П<уте>рман даже, не без робости: «А дочка у Вас атлетического сложения», на что я: «Да и я ничего». (Тут-то он и дал чаю.)
До свидания, милая Саломея, обрываю из-за билетных дел — опять к кому-то идти, кого-то улещать.
Мне очень жалко, что П<утер>ман Вам послал книжку без надписи, но тогда, у него, я бы двух слов не выжала. Хотите — пусть эта пойдет А<лександру> Я<ковлевичу>, а я Вам дам другую?
МЦ.
Спасибо Мирскому за чек. Пусть, когда поедет (он ведь собирается в Париж?) захватит книгу, я ему надпишу [174]. Деньги пока не высылайте, буду тратить «мирские» [175], а Ваши пойдут на терм (1-го июля).
Впервые — СС-7. С. 114–115. Печ. по СС-7.
Grand Opéra.
<Июнь 1928>
Да! Идиотская публикация А<ста>фьева (мужа и жены) [176]. Такой-то извещает о смерти Валентины Павловны (Валечки) [177] — опять вроде восстановления титула. Добросердечные, но — дураки, а? Впрочем, Бог с ними.
_____
Вышла моя книга. Надписала и отложила тебе нумерованный (на хорошей бумаге) экз<емпляр> [178], — когда получишь? Отзывов еще нет [179]. 17-го мой вечер, билеты («дорогие», т. е. 25 фр<анков>), идут плохо, объелись вечерами. Будет полный зал (входные по 5 фр<анков>) и пустая касса, словами прошлогоднего Мура: «Народу масса, денег мало». Вечер мне нужен для лета: отъезда.
Жел<езная> дор<ога> дико дорога, все дорого, страшно трудно уехать. Но хочу ради Мура (кашляет 8 мес<яцев> и Сережи). М<ожет> б<ыть> поедем на Средиземное море, мое любимое, к<оторо>го не видала с Палермо (1912 г. — почти что 1812 г.!) [180].
Мур все растет, недавно остригла — жарко. Но тут же — остатками — корешками — завился. Чудесно говорит. Как-нибудь напишу о нем отдельно. Аля учится у Шухаева [181], но предоставленная самой себе (Шухаев в студии бывает раз в неделю — 15 мин<ут>), ленится. Меня переросла на полголовы, а тяжелее на пуд с лишним.
Мы очень плохо живем, куда хуже, чем в прошлом году [182], и конских котлет (Алина невозбранная услада!) уже нет. Мяса и яйца не едим никогда [183].
Впервые — НП. С. 382–383. СС-6. С. 194. Печ. по СС-6.
Meudon (S. et О.)
2, Avenue Jeanne d’Arc
18-го июня 1928 г.
Дорогая Татьяна Львовна,
Приношу Вам сердечную благодарность за проданный билет [184] и милую приписку. Как-нибудь буду у Ивонны [185] и зайду поблагодарить Вас лично.
А книжку [186] послала Вам не для чтения, а просто как знак внимания и симпатии, — на стихи нужно время, знаю, что у Вас его нет. Целую Вас, привет дочери.
М Цветаева
Впервые — в кн.: Неизвестный Толстой в архивах России и США. Рукописи. Письма. Воспоминания. Наблюдения. Версии. М.: АО-Техна-2, 1994. С. 415 (публ. Н.А. Калининой). СС-7. С. 349. Печ. по СС-7.
43-28. С.Н. Андрониковой-Гальперн
Дорогая Саломея?
Вопросительный знак (случайный) относится к: почему не были на вечере?
Сидели потом всей компанией: Мирский, Сувчинский, еще разные, и вспоминали Вас. Мирский был ЧУДНЫЙ.
Милая Саломея, если возможно, пришлите иждивение, а то придется грабить тощую вечеровую кассу. Мне не повезло: вчера и единств<енный> спектакль Антония [187], и половина моей публики ушла туда.
Целую Вас, когда увидимся? Пока занята только в среду.
МЦ.
18-го июня 1928 г.
Впервые — СС-7. С. 115–116. Печ. по СС-7.
<Июнь 1928 г.>
Б<орис>, наши нынешние письма — письма людей отчаявшихся: примирившихся. Сначала были сроки, имена городов — хотя бы — в 1922 г. — 1925 г. [188] Из нашей переписки исчезли сроки, нам стало стыдно — что? — просто — врать. Ты ведь отлично знаешь — то, что я отлично знаю. Со сроками исчезла срочность (не наоборот!), дозарезность друг в друге. Мы ничего не ждем. О Б<орис>, Б<орис>, это так. Мы просто живем, а то (мы!) — сбоку. Нет, быв впереди, стало — вокруг, растворилось.
Ты мне (я — тебе) постепенно стал просто другом, которому я жалуюсь: больно — залижи. (Раньше: — больно — выжги!)
Впервые — НСТ. С. 388–389. Печ. по кн.: Души начинают видеть. С. 490–491.
