В то время выставки не имели такого чисто коммерческого характера, как теперь. Я интересовался главным образом инженерными сооружениями. В этом отделе было выставлено много моделей разных мостов, покрытий, каналов, портов. Можно было видеть чертежи, описание и даже расчеты конструкций. Меня очень заинтересовала модель большого арочного виадука через реку Виорд с аркой с консолями, при среднем пролете в двести метров. Железнодорожный путь расположен на высоте ста метров над поверхностью воды. Это была самая большая арка на свете и в то лето ее как раз строили. Мне очень захотелось побывать на постройке и я сговорился с Радловым ехать вместе.
Путь был далекий. Прямо на юг до Альби, а потом несколько десятков километров до маленького городка Кармо. Выехали вечером. Ехали в третьем классе, было тесно и нам не пришлось спать в ту ночь. У меня не было ни карты, ни расписания поездов. Кроме того — я без языка. Все время была тревога, что проедем Альби, где нужно было пересесть на поезд в Кармо. Альби мы не проехали. Пересели в другой поезд и двинулись дальше. Но скоро заметили, что не в тот поезд попали. Поезд был скорый, на промежуточных станциях не останавливался. Кондуктор не являлся. Наконец приехали. Оказалось — Кастр. Совсем не туда, куда нам было нужно. Нужно возвращаться. Это было время больших французских симпатий к России и наше дело скоро поправилось. Начальник станции, узнав, что мы русские, бесплатно отправил нас ближайшим поездом обратно в Альби и мы, наконец, добрались до Кармо.
Вместо утра приехали туда под вечер. Нужно ночевать. Отель показался нам дорогим. За ночевку и обед — цена 6 франков на каждого. Решили искать более дешевое пристанище. Заговорили с каким‑то встречным рабочим. Объяснили ему, что мы русские студенты. Это опять подействовало. Он привел нас в маленькое кафэ. В русских студентах сейчас же приняли участие. Обещали устроить ночлег и дать обед. Оказалось, что это не просто кафэ, а местный социалистический центр. Случайно мы попали в Кармо в очень важный момент. То было время знаменитой забастовки углекопов.
Руководил забастовкой Monsieur Кальвиньяк. Он оказался тут же в кафэ. Нас сейчас же познакомили и с ним, и с редактором местной газеты. Когда мы заявили, что, как большинство русских студентов, сочувствуем рабочему делу — они пришли в восторг: у них в гостях будут два русских социалиста! Должен сказать, что все разговоры велись Радловым, так как мое знание французского языка было для этого недостаточным. Мы сразу оказались в центре внимания. Обедали с организационным комитетом стачки. После обеда нам предложили ехать с ними за город, где в этот вечер углекопы и их семьи устраивали вечерний праздник. Там были столы, за которыми мы уселись с членами комитета. Были также помосты для танцующих. Углекопы танцевали, пили вино. Тянулось это долго, вероятно за полночь. Вспоминаю, что в конце концов Радлов стоял на столе и, как хороший музыкант, дирижировал составившимся хором. Пели карманьолу и другие революционные песни. Не знаю, здравствует ли сейчас Радлов, но надеюсь ему не повредит моя историческая справка. Он, пожалуй, был одним из первых русских, дирижировавшим Карманиолой. В тот вечер шел разговор о возможном приезде Жореса. Мечтал повидать социалистическую знаменитость. Но за те три недели, что мы провели поблизости от Кармо, Жорес не появлялся.
На следующее утро, расплатившись с владельцем социалистического кафэ, мы отправились пешком на постройку виадука. Нужно было пройти 15 километров и нам показалось первое путешествие пешком по Франции очень интересным. Это было время сбора слив. Мы решили купить слив и есть их по дороге. Крестьяне предложили набрать сколько мы хотели, но от платы решительно отказались. Нас это очень удивило. В России мы к таким подаркам не привыкли.
Наконец добрались до деревни, ближайшей до постройки виадука и решили тут пообедать в деревенской гостинице. Оказалось, что тут живет и столуется один из молодых инженеров, работающих на постройке. Мы с ним познакомились, разговорились и, в конце концов, решили поселиться в той же гостинице.
Из Парижа мы запаслись рекомедательным письмом от г. Бодэн, автора проэкта моста, к г. Компаньон, который наблюдал за постройкой. С этим письмом мы и отправились после обеда на место постройки. Г. Компаньон оказался небольшого роста подвижным старичком. Когда узнал, что мы русские студенты — пришел в большой восторг. Никакие рекомендательные письма ему не нужны! Он нам рассказал, что в шестидесятых годах он был довольно долго в России на постройке моста Варшавской железной дороги в Ковно. Оказалось, что он инженерного образования не получил. Вышел из рабочих и, благодаря способностям, дошел до ответственных положений. Он заведывал строительной частью и сборкой Эйфелевой башни в 1888-89 годах, а теперь был строителем самого большого арочного моста в Европе. Нам все это было необычно. В России только дипломированные инженеры могли занимать такое положение, как г. Компаньон.
После такого радушного приема, нам все было открыто. Мы могли посещать все работы, производившиеся на мосту. Могли изучать и копировать все чертежи. Не только чертежи моста, но и чертежи, относившиеся к производству работ. Это было особенно интересно. При громадных размерах моста его отдельные элементы весили по много тонн и для установки при сборке каждого такого элемента составлялся план производства работ, чертежи с указанием, как должны быть расположены подъемные механизмы, в каком порядке должны ставиться соединительные болты, а потом заклепки. Все это делалось в Париже под руководством г. Бодэн и г. Компаньон только выполнял эти указания. Часть времени я употребил на изучение и копировку чертежей, а часть — на наблюдение за работами, С чертежами все нужно было делать самому. На Радлова расчитывать было нельзя. Он во время социалистической вечеринки познакомился с несколькими француженками и теперь постоянно пропадал в Кармо, а на постройке появлялся редко.
Интересное было время! Новая страна, новые люди и грандиозная постройка, где за всем можно было свободно наблюдать. Пытался я получить объяснения от г. Компаньона, но мои познания в французском языке были недостаточны. Он старался припомнить русские слова, но ничего кроме русских ругательств вспомнить не мог.
Три недели прошли в напряженной работе. Кажется никогда так интенсивно не работал. Постройка меня очень увлекала, но, собрав нужные материалы, нужно было уезжать. Мы вернулись в Париж и оттуда двинулись в Россию. Радлов — в Петербург, а я в Ромны к родителям. Хотелось рассказать о путешествии и привести в порядок собранные материалы. Ехать назад пришлось одному. Выбрал путь через Швейцарию. Ехал всю ночь. Утром был в Цюрихе.
