Поскольку один из преданных не мог справиться с освоением столь пространных наставлений, Махарши составил для него выборку главных утверждений всего на двадцати страницах. Но все значение этого текста заключено уже в предваряющих его строках: «Я – тот Брахман, который блажен, вечен, вездесущ, который находится в основании всех имен и форм, который непостижим нечистым разумом, но постижим разумом чистым, бестревожным и безграничным… После поглощения меня, имеющего форму эго, высшее Бытие остается как явная Самость».
Адвайта-веданта: переводы Шанкарачарьи
Махарши сделал для своих преданных также шесть переводов на тамильский язык текстов Шанкарачарьи с изложением адвайта-веданты, причем он начал и продолжал эту работу только по их просьбе. Некий посетитель оставил в пещере Вирупакши копию «ВивекаЧудамани», и, просмотрев текст, Махарши посоветовал Гамбираму Шешаяру прочесть его, но тот совсем не знал санскрита, а попытки раздобыть тамильский перевод оказались безуспешными. Тогда Махарши начал переводить трактат в прозе, но оставил это занятие сразу, как только стихотворный перевод был получен Гамбирамом. Однако несколько лет спустя, после долгих уговоров другого преданного, он вернулся к этой работе и завершил ее, и только тогда узнал о его намерении опубликовать новый перевод. Тогда Махарши написал пространное предисловие со свободным пересказом всего содержания трактата. Вообще, это очень свободный перевод, ибо Махарши даже поменял порядок частей, к тому же это самая объемная из всех его работ (около шестидесяти страниц).
Неудивительно, что именно этот трактат привлек такое внимание Махарши, и вот как он поясняет сделанное Шанкарачарьей. Вначале тот написал научный комментарий к «Прастхана Трайя», или «Тройственному канону», но его почти никто не читал, ибо все ученики жаждали освобождения, но не обладали особой ученостью. Тогда Шанкарачарья изложил основную суть своих комментариев в этом сравнительно небольшом трактате и назвал его «Драгоценный венец различения». Таким образом, сокращенный вариант труда Шанкарачарьи стал самым большим трудом Махарши, который он в свою очередь уместил всего на трех страницах. На этом примере хорошо видно, что даже при всей любви к молчанию Махарши не удалось избежать причастности к индийской схоластике, ибо в Индии философские тексты «живут своей жизнью», а к наиболее важным философы создают вереницу пояснений, где каждый последующий текст написан только для того, чтобы объяснить неясности предыдущего.
Махарши объяснил суть учения о недвойственности, заменив в названии трактата термин «вивека» (различение) обычным для него самого «вичара» (вопрошание). Шанкарачарья начинает с того, что родиться человеком – великий дар, который следует использовать для достижения блаженства освобождения. Но высшее блаженство возникает только от истинного познания, а такое знание можно получить лишь путем искреннего вопрошания.
Шанкарачарья подчеркивал, что необходимо найти подлинного учителя, и подробно описывал его качества, но при этом отмечал, насколько важны личные качества и усилия самого ученика. Три покрова скрывают от человека внутренне присущее ему блаженство – это три оболочки тела: физическая, астральная и ментальная, и все они нереальны и не являются Самостью, которая совершенно отлична от них. По своему невежеству человек принимает себя за них, хотя в действительности это оковы, от которых предстоит освободиться по мере самоисследования.
Последней написанной Махарши работой тоже оказался перевод Шанкарачарьи – «Атма Бодха», занимающий всего десять страниц, хотя оригинальный текст был у него еще в пещере Вирупакши. Как-то раз в ашрам прислали совсем плохой перевод этого замечательного произведения на тамильский язык, и тогда Махарши почувствовал сильное желание сделать новый перевод. Несколько дней он сопротивлялся своему стремлению, но слова буквально появлялись прямо перед его взором, строка за строкой, пока он не попросил бумагу, чтобы записать увиденное. В итоге он работал очень быстро и писал даже ночью при свете фонаря. Перевод был выполнен с необыкновенной легкостью, и Махарши со смехом говорил впоследствии, что очень боялся прихода настоящего автора, у которого он украл его труд. Тем не менее он предварил свой перевод такими строками: «Разве может Шанкарачарья, познавший Самость, быть отличен от своей Самости? Кто же, как не он сам, решил сегодня, пребывая во мне как внутренняя Самость, произнести свои речи на тамильском языке?»
Махарши даже спрашивал преданных, не мог ли он ранее читать чей-то перевод, который теперь всплыл в его памяти, но те заверили его, что «Атма Бодха» никогда не излагалась таким поэтическим метром. А один из них напомнил, что каждую кальпу знание открывается избранному мудрецу, совсем как оно предстало в виде готового текста перед Махарши, и тогда тот рассказал, как это случается.
Завершив «Гита Говиндам», мудрец Джаядева написал «Бхагаватам», и царь позвал его ко двору прочитать поэму перед собранием. Люди были столь восхищены шедевром, что даже сам бог, почитаемый в этом царстве, захотел его послушать. Приняв обличье брахмана, он явился во дворец и попросил представить ему автора, чтобы вступить с ним в дискуссию. Заметив свиток в его руках, он произнес: «Неужели ты сам написал эти стихи? Как же тогда я мог прочитать их в своем сердце?» И он принялся повторять строку за строкой, так что скоро все поняли, что перед ними сам бог – истинный автор поэмы, а мудрец склонился перед ним и испросил его благословения.
Маха-йога:
«высшая йога» превыше йоги
Махарши также нередко называют великим джняна-йогом, ибо познание – один из путей индийской йоги, методологии «единения». Поэтому теперь нам следует понять, как Махарши сам относился к йоге и из каких источников получил о ней представление.
Конечно, самым главным среди них стала «Бхагавадгита», где впервые самим Господом в образе Кришны были объединены три вида йоги: бхакти-йога (путь преданности), джняна-йога (путь познания) и карма-йога (путь деятельности). Среди этих путей Махарши главным считал джняна-йогу, нередко рекомендовал бхакти-йогу, и только в редких случаях полной неспособности посетителя к познанию или преданности он предлагал практиковать карма-йогу.
На втором месте для Махарши стояла «Йога Васиштха» – диалог о высшей йоге между воплощением Господа в образе Рамы и мудрецом Васиштхой, где под йогой понимается созерцание единственной реальности. Однако в современном мире йогой чаще называют лишь ее низшую разновидность – хатха-йогу, занятия которой дают преображение физического тела. Махарши относился к этому направлению очень критически, считая его просто усилением привязанности к своему телу, тогда как освобождение состоит как раз в противоположном. Точно так же бесполезной считал он и кундалини-йогу, ибо она не приводит к окончательной самореализации, и мы приведем его пояснения по этому поводу.
