Группа сержанта Байло не смогла с ходу взять дом. С его чердака по атакующим ударил пулемет. Дважды бросали Байло и гвардии рядовой Ляхов гранаты, но после минутного молчания пулемет оживал вновь.
- Разрешите, товарищ лейтенант, попробовать, - обратился ко мне гвардии младший сержант Грищенко. - Такие хаты я сам строил, знаю, как забраться на чердак и выкурить этого гитлерюку.
- Давай, Грищенко! Только осторожней. Не лезь на рожон...
Чтобы отвлечь внимание пулеметчика врага, мы открыли огонь по окну чердака, стали перебегать короткими перебежками.
В это время Грищенко прополз простреливаемый участок, взобрался с тыла на крышу и, проделав в кровле дыру, вставил туда автомат, дал длинную очередь и тут же скатился с крыши. Пулемет умолк. Однако из окна дома резанула короткая очередь, и не успевший отбежать Грищенко упал.
Одним мигом мы влетели в дом и буквально вытащили оттуда рябого гитлеровца. Руки его тряслись, зубы противно цокали. Он валялся у нас в ногах, причитая: "Плен, плен!" Бойцы смотрели на фашиста с презрением и ненавистью...
Неожиданное нападение нашего полка на высоту 140,0 и Горки ошеломило врага. Фашисты, не оказывая сопротивления, бежали в Слободку. По пятам двигались цепью бойцы батальона гвардии капитана Е. И. Генералова. Командир полка поставил ему новую задачу: обходя хутора и хорошо укрепленные пункты сопротивления врага, выйти к полудню к Днепру.
А мы немного задержались в Горках. Прощаясь с Грищенко и Хадыровым, которых увозили на подводах в медсанбат, я думал, какие они разные, мои бойцы. И какие они герои!
И сейчас, через три с половиной десятилетия, своих боевых побратимов я вижу всегда такими, какими они были в том бою. Рабочие, колхозники, вчерашние школьники, коммунисты, комсомольцы и беспартийные... Разные по возрасту, образованию, они были одинаковыми в исполнении воинского долга. И теперь, когда меня спрашивают о наиболее впечатляющем подвиге, я называю имена многих товарищей.
Они готовы были жертвовать самым дорогим - жизнью. Их подвиг в полной мере раскрыл духовную силу народа, воспитанного партией Ленина. Велик в своем бесстрашном поступке Александр Матросов, такой же подвиг совершили многие воины. В строю Матросовых - украинец Александр Шевченко, белорус Петр Куприянов, азербайджанец Герой Асадов, казах Султан Баймагамбетов, эстонец Иосиф Лаар, грузин Адам Кавтарадзе, молдаванин Ион Солтыс, киргиз Чолпонбай Тулебердиев, армянин Унан Аветисян и наш однополчанин коммунист Василий Степанович Мильчаков. Бесстрашный разведчик, не раздумывая, пошел вперед на огонь вражеского пулемета, чтобы спасти и товарищей и фашистского "языка", которого очень ждало наше командование... В бессмертном списке представлена вся наша многонациональная и единая Страна Советов.
У фронтовика, оставшегося после войны в боевом строю, всегда есть вопрос к себе: похож ли нынешний солдат на тех, с кем ты когда-то шел в штыковую атаку, плыл через кипящий от разрывов Днепр, шел под огнем до Эльбы? Я на него отвечаю: да, похож. Все лучшее, чем были сильны те, кто отстоял Родину, коммунистические идеалы в минувшей войне, присуще и новому поколению вооруженных защитников Отечества. У них те же преданность партии, обостренное классовое чутье, умение ставить общественные интересы выше личных, самоотверженность в нелегком ратном труде.
К полудню 26 сентября наш полк с боями вышел к Днепру. Вскоре сюда подошли 29-й и 37-й полки нашей дивизии. Ворвавшись с ходу в Любечь, они в ожесточенном бою опрокинули фашистов в реку. Но переправу захватить дивизия не смогла.
Люди радовались, глядя на полноводный и привольный Днепр, величаво несущий свои воды. После стремительных маршей и жестоких боев они приводили себя в порядок. Гвардии младший сержант Мищенко, тяжело переносивший отсутствие своих боевых друзей, приготовил все-таки вареники. Сейчас уже не могу вспомнить, с какой начинкой они были. Скорее всего, с картошкой. Но запомнилось, как в роте хвалили кулинарное искусство сержанта, и каждый старался сказать ему теплое слово. Мищенко отшучивался и в то же время похвалялся:
- Ось побачите, хлопци, як за Днипро пэрэйдэмо, щэ краще сготовлю.
Стол накрыли в полуразвалившейся мазанке, с которой давно уже ободрали соломенную крышу, а теперь на дровишки шли остатки стропил. В самый разгар обеда с улицы сквозь маленькие окошки без стекол донесся звонкий голос:
- Братва! Почту получай!
Всех словно ветром сдуло. Пошумели, пока разбирали письма, а потом стало тихо. Даже те, кто не получил долгожданной весточки, чтобы не мешать чужой радости, молча отходили в сторону, на ходу доставая кисеты с махоркой. Но нашлось и письмо, которое было адресовано всем.
Парторг роты гвардии старший сержант Воронов приберег его, как он сказал, "на закуску". Выждав подходящий момент, когда все прочли полученные письма, он стал созывать к себе автоматчиков:
- Письмо, ребята, письмо для всех!
Ребят долго упрашивать не пришлось, и через две-три минуты все уже тесно окружили парторга, плохо скрывая нетерпение.
Письмо оказалось от гвардии старшего сержанта Алешина, находившегося на излечении в госпитале. Он, как водится, начал с привета к своим сослуживцам, писал, что никак не дождется того дня, когда опять вернется в свою боевую семью. Рассказывал о тыловой жизни, о том, с какой жадностью здесь ловят каждое сообщение Совинформбюро. Потом подробно и с восторгом о душевном отношении врачей и сестер к фронтовикам. Особенно... сестрички Анечки. В конце письма Алешин вновь передавал приветы и пожелания боевым товарищам, друзьям, а гвардии младшему сержанту Мищенко наказывал не варить без него вареников, потому что, мол, второй раз он уже не захочет их делать - слишком утомительный процесс, - а попробовать хочется...
Притихли автоматчики. Мищенко отвернулся в сторону, пряча от товарищей непрошеную слезу.
- Давайте, братцы, отпишем Алешину письмо сообща, - предложил Воронов. - Расскажем о рукопашном бое, о подвиге Грищенко и ранении Хадырова, о том, что мы первыми вышли к Днепру и здесь, на берегу древнего Славутича, Мищенко сдержал слово и сварил чудесные вареники...
- И еще напишем о том, что ждем его, - предложил рядовой Панферов. Пусть побыстрее возвращается, без него, мол, не начнем форсирование Днепра, а форсировать надо, потому что Мищенко на том берегу обещал еще вареники сделать!
- Пусть возвращается вместе с этой медсестрой Аней! - вставил реплику Лапик. - Или фото привозит: мы посмотрим, так ли она хороша, как он пишет. Может, ему от боли и тоски только померещилось, втрескался парень - спасать автоматчика надо.
Все рассмеялись. Парторг разгладил на планшете тетрадный листок, приготовился писать. Автоматчики сгрудились над ним.
