Первое. Максимальная дискредитация законодательной ветви власти. После IX Съезда добавилась дискредитация Конституционного суда и вице-президента.
Второе. Привлечение западных специалистов по политической рекламе, тотальный контроль над радио и телевидением. Странная пассивность руководства Верховного Совета и недостаточная скоординированность действий оппозиции помогли режиму получить удовлетворительные результаты на референдуме 25 апреля 1993 года. Эти результаты опять же с помощью беспардонной лжи были представлены как невероятная победа — поддержка всем народом проводимого режимом курса. Однако произошла осечка в главном: несмотря на все старания, по вопросу о досрочных выборах депутатов не удалось дотянуть до требуемых по Закону о референдуме 50% от числа избирателей. То есть, с точки зрения закона, вопрос о досрочных выборах теперь поднимать никто не имел права. Тогда-то и было придумано «конституционное совещание» из назначенных «коллективным Распутиным» дизайнеров, ликвидаторов коммунальных квартир и прочих «крупных конституционалистов». Но, поскольку обойти глав администрации краев и областей было нельзя, то пришлось пригласить и их. И вот тут-то вскрылась масса противоречий, вплоть до отказа подписать якобы согласованный текст проекта Конституции. В частности, глава администрации Тюменской области, несмотря на откровенное давление на него, текст не подписал. Параллельно с этим была предпринята попытка конституировать Совет Федерации, прежде всего как альтернативу законному Верховному Совету. И опять осечка. Собравшись 18 сентября, то есть непосредственно перед переворотом, главы областей и республик отказались учреждать Совета Федерации на условиях Ельцина и его окружения…
Таким образом можно констатировать на основании совершенно непреложных фактов полный политический проигрыш режима к концу сентября 1993 года. Все незаконные, хотя пока и мирные, инициативы президентских аналитиков в политической сфере потерпели сокрушительное поражение.
В области экономики дело обстояло еще хуже. Напомню, что в декабре 1992 года на VII Съезде после утверждения Черномырдина премьером правительству было дано поручение в течение 3-х месяцев представить в Верховный Совет конкретную программу стабилизации экономики и дальнейшего плана реформ. Попутно замечу, что Черномырдин стал премьером исключительно благодаря голосам оппозиции и почти шесть месяцев в его адрес со стороны парламентской оппозиции критика практически отсутствовала. Это я пишу для тех, кто сегодня в Думе и Совете Федерации надеется наладить «конструктивное взаимодействие» с клятвопреступниками.
Разумеется, никакой программы в установленный Съездом срок представлено не было. Бесконечные судорожные политические движения отвлекали «коллективного Распутина» от столь трудной темы, да и в правительстве была ситуация «лебедя, рака и щуки». В частности, попытка Черномырдина только заикнуться о введении ограниченного контроля над ценами немедленно была пресечена командой Гайдара. Приглашение Черномырдина в Верховный Совет летом, то есть через полгода после Съезда, закончилось тем, что он направил письмо с просьбой отложить еще рассмотрение этих вопросов и прислала вместо себя вице-премьера О. Лобова. Наконец, в августе состоялось расширенное заседание правительства, на котором от Верховного Совета присутствовал Ю. Воронин и во время которого была публичная полемика между ним и Черномырдиным. Все наблюдателя помнят слова премьера в адрес Воронина о том, что «не надо нам здесь устраивать ликбез». Думаю, что к тому времени процесс подготовки переворота был уже развернут и Черномырдин больше не нуждался в нормальных отношениях с парламентом. Программа действий правительства на этом заседании все-таки утверждена и документ наконец-то поступил в Верховный Совет.
Трудно однозначно прогнозировать его судьбу, если бы дело дошло до обсуждения, но я думаю, что ни Верховный Совет, ни Съезд в таком виде эту программу правительства утверждать бы не стали. Ничего нового по сравнению с гайдаровским периодом она не содержала и несла в себе все противоречия и колебания, которыми была отмечена деятельность правительства Черномырдина весь 1993 год. И уж тем меньше шансов имел этот проект для утверждения на Съезде после скандального возвращения в правительство Гайдара. Скандального, поскольку Ельцин объявил об этом откровенно угрожающим тоном, во время визита в одну из «придворных» дивизий.
Сегодня, когда подведены итоги 1 квартала 1994 года и было официально заявлено о спаде промышленного производства еще на 30%, стал ясно виден результат действий правительства по этой самой никем не утвержденной «программе»…
В Верховном Совете в этот период произошло резкое ослабление позиций будущих пособников палачей. После декабрьского (1992) и мартовского (1993) демаршей Ельцина даже часть правоверных ельцинистов заколебалась. Этому способствовала совершено дуболомная практика чиновников из администрации президента, которые в старом партийном духе бросились выполнять новую (после марта) установку по покупке депутатов должностями в исполнительных структурах. Разумеется, вся предыдущая назойливая болтовня о необходимости разделения властей в правовом государстве была тут же забыта. Ничего, кроме подозрений в подготовке переворота, раздражения и презрения к инициаторам этих предложений, такая практика в этот период на вызывала и вела только к росту оппозиционных настроений. И все-таки, несмотря на все эти «труды менял» травлю Верховного Совета в прессе, регулярные угрозы разгона, в парламенте нарастали прежде всего прагматически, а отнюдь не «экстремистские» настроения. После избрания В. Исправникова заместителем Хасбулатова, В. Соколова председателем Совета Республики, а В. Мазаева председателем комиссии по экономической реформе, «прагматическое» направление резко усилилось. По инициативе Верховного Совета (идея совещания была выдвинута Н. Павловым, которому пришлось более 40 минут объяснять Председателю ВС РФ перспективы и политические последствия такого мероприятия. — И. И.) было проведено в июле 1993 года 1 Всероссийское экономическое совещание, на которое, кстати, членам правительства не разрешили явиться, хотя первоначально оно планировалось как совместное с правительством. На осень готовилось второе такое совещание, как этап в подготовке к Х Съезду.
То что в Верховном Совете в этот период были преобладающими прагматические настроения, доказывается простым фактом. В. Исаков при избрании его председателем комитета по конституционной реформе прошел минимальным количеством голосов. Это человек, в профессиональной компетенции которого никто из его политических оппонентов не сомневался! Осторожность у многих депутатов вызывали именно его политические позиции, якобы слишком радикальные. Вообще надо заметить, что, несмотря на известную ожесточенность, дискуссии с «раскаявшимися марксистами» шли в рамках одной программы, а именно — рыночной, если говорить об экономике. За что, кстати, парламентскую оппозицию клеймили «слева» не меньше, чем режим.
