Богров на первом допросе у судебного следователя в ночь на 2 сентября, будучи вне всякой возможности снестись каким-либо образом с Кулябкой, удостоверил, что снабжение его билетом в театр было решено при участии Веригина утром 1 сентября. Равным образом, подполковник Кулябко в ту же ночь на вопросы лица прокурорского надзора заявил, что Богров был на спектакле с ведома генерала Курлова, Веригина и Спиридовича. В дальнейшем Кулябко добавил, что из докладов его генералу Курлову о двукратной посылке Богрова из театра домой у Товарища Министра не могло оставаться сомнений, что Богров находился в то время в театре. По утверждению же генерала Курлова, он из разговора с Кулябкой в театре понял, что Богров не находился на спектакле, а приезжал туда для извещения Кулябки о положении дела. Однако это объяснение не может быть признано основательным, так как трудно допустить, чтобы Товарищ Министра, видя, что сотрудник для докладов должен ездить в театр, не приказал немедленно Кулябке покинуть таковой для свиданий с агентом. Кроме того, в своих объяснениях с прокурором Киевской Судебной Палаты тотчас после покушения генерал Курлов высказал, что о пребывании Богрова в театре он впервые узнал там же из докладов начальника охранного отделения. В этом вопросе нельзя не признать особого значения за приводимой Кулябкою подробностью из переговоров, происходивших у него в театре с генералом Курловым, который по поводу посылки Богрова домой для проверки пребывания там «Николая Яковлевича» выразил вновь часто повторявшееся беспокойство, что означенный шаг Богрова может «провалить» его. Вместе с тем, ссылка Кулябки на то, что Богров маскировал свои возвращения домой необходимостью взять перчатки, с очевидностью доказывала генералу Курлову, что Богров занимает место в театре. Наконец, с полной несомненностью установлен факт, что Богров открыто находился в том самом партере зрительного зала, в котором были Веригин и Спиридович, из коих первый виделся с ним утром, а Спиридович настолько хорошо помнил Богрова в лицо, что узнал его даже в момент крайнего волнения, намереваясь нанести ему удар саблей. При указанных условиях представляется совершенно невероятным, чтобы Кулябко пропустил Богрова в театр с намерением скрыть это распоряжение от своих ближайших друзей и генерала Курлова, осведомленного о всех мелочах розыска по этому делу.
Оценка распоряжений должностных лиц, принимавших участие в осуществлении мер охраны во время Киевских торжеств, приводит к заключению, что вследствие допущения Мордки Богрова в сад Купеческого собрания 31 августа и на парадный спектакль в городской театр 1 сентября 1911 г. возникала чрезвычайная опасность для Вашего Императорского Величества и Богров получил возможность выполнить свое злодеяние в отношении покойного Председателя Совета Министров. Описанное положение, в котором оказался Богров, создалось при участии должностных лиц, ввиду чего распоряжения их в этой области должны быть отнесены к числу нарушений, имевших весьма важные последствия.
Обращаясь затем к рассмотрению действий каждого из чинов, ведавших меры охраны и розыска, я, прежде всего, почитаю долгом отметить, что Генерал-адъютант Дедюлин, сосредоточив в своих руках всю полноту власти по осуществлению мероприятий охраны во время Киевских торжеств, принял на себя и ответственность за безопасность пребывания Вашего Императорского Величества в Киеве. Кроме того, будучи ознакомлен о прибытии в Киев заговорщиков и об угрожающем положении, которое создалось для Священной Особы Вашего Императорского Величества, Дворцовый Комендант в сфере своих прямых обязанностей не озаботился изменением марш-рутов следования Вашего Императорского Величества 1 сентября на Печерский ипподром и при возвращении из городского театра во Дворец, а также ограждением Царской ложи в театре со стороны зрительного зала во время антрактов и тотчас после нападения Богрова на Статс-секретаря Столыпина. Однако же в отношении генерала Дедюлина нельзя не принять во внимание: 1) что фактически непосредственным распорядителем в области охранных мероприятий являлось такое лицо, как Товарищ Министра Внутренних Дел и Командир отдельного корпуса жандармов генерал Курлов, который хотя и состоял в подчинении Дворцовому Коменданту, но в то же время был облечен всеми полномочиями для выполнения возложенной на него задачи помимо указаний Коменданта; 2) что Генерал-адъютант Дедюлин по своей должности обязан был неотступно находиться в свите Вашего Императорского Величества и посвящать себя всецело распоряжениям, вытекавшим из основных его функций; 3) что расследованием не установлена осведомленность генерала Дедюдина о допуске Мордки Богрова в места Высочайших посещений, и 4) что описанное выше непринятие Комендантом мер к изменению некоторых путей следования Вашего Императорского Величества в Киев и к ограждению генерал-губернаторской ложи должно быть рассматриваемо как проявление недостаточной заботливости и распорядительности. По сим соображениям надлежит признать, что по делу не добыто данных для возбуждения вопроса о судебной ответственности Генерал-адъютанта Дедюлина.
Что касается затем до Товарища Министра Внутренних Дел, Командира корпуса жандармов, Шталмейстера Высочайшего Двора, Генерал-лейтенанта Курлова, исполняющего обязанности вице-директора Департамента Полиции, в звании Камер-юнкера Высочайшего Двора, статского советника Веригина, находящихся ныне в отставке, начальника подведомственной Дворцовому Коменданту охранной агентуры, полковника отдельного корпуса жандармов, Спиридовича и бывшего начальника Киевского охранного отделения, подполковника того же корпуса Кулябки, то, независимо от обнаруженных расследованием в отношении генерала Курлова, полковника Спиридовича и подполковника Кулябки нарушений дисциплинарного характера, названные четыре лица допустили превышение и бездействие власти, имевшие весьма важные последствия. Эти преступления выразились в том, что:
I. Генерал Курлов, статский советник Веригин, полковник Спиридович и подполковник Кулябко, в нарушение возложенных на них обязанностей по обеспечению безопасности во время Киевских торжеств, а равно вопреки установленному порядку и существующим распоряжениям по Департаменту Полиции, допустили на происходивший 1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре в Высочайшем присутствии парадный спектакль помощника присяжного поверенного Мордку Богрова, заведомо для них политически неблагонадежного, что создало непосредственную опасность для Священной Особы Вашего Императорского Величества и для Августейшей вашей семьи, а также повлекло за собой лишение названным Богровым жизни Председателя Совета Министров, Министра Внутренних Дел, Статс-секретаря Столыпина.
