Виновными в этой неудачной операции военная прокуратура определила меня, начальника связи дивизии и командующего артиллерией. Нам пришлось десять дней просидеть под арестом и в то же время выполнять свою работу. Только благодаря вмешательству командования дивизии, мы были освобождены, хотя впоследствии нас незаконно судил дивизионный суд.
Получив пополнение, с боями стали отходить в направлении Брянска – Карачаева – Болохова. Шли лесами, немцы обходили нас по хорошим дорогам. Кончилось горючее, собрали совещание и решили сжечь машины, а их было 700 единиц (танков уже и не осталось), и пешими выходить из окружения. Вечером того же дня к нам в дивизию приехал командир и комиссар вновь сформированного партизанского отряда, которые формировались из работников райкомов и исполкомов на территориях еще занятых нашими войсками, а с уходом Советской армии они оставались в тылу у немцев.
Командир дивизии дал указание партизанам два раза в день докладывать о передвижении немцев и любыми средствами обеспечить транспорт горючим. В течение суток приказ был выполнен, и уже под огнем противника дивизия стала отходить в сторону Болохова…»
Отходили по ночам. Днем передвижение было невозможно: немецкая авиация гонялась за каждым человеком! «Со мной был случай: необходимо было одну радиостанцию срочно отправить в полк к командиру дивизии. Пришлось ехать днем. Выехали в поле, и сейчас же на нас напали 6 самолетов Ю-87. Машину оставили на дороге, а меня и экипаж немцы гоняли по полю, как зайцев! Ничего с нами поделать не смогли, подлетели к машине и что-то на нее сбросили. Когда мы к ней подошли, то увидели: машина цела, но вся засыпана листовками! Видимо, у них не осталось боеприпасов… Вот в такой обстановке нужно было совершить марш 700 машин…»
Отходили по направлению Белево – Плавок – Тула. За собой взрывали мосты. Алексей Александрович ехал замыкающим, докладывал о прохождении колонны. Саперам, стоявшим у мостов, давал сигнал к взрыву. Взрывали тогда, когда немецкие танки входили на мост. С группой солдат-связистов шли по линии воздушной связи, включились в нее и доложили командующему 50-й армии Болдину о возможности прорыва немцев в Тулу.
«В Туле штаб дивизии собрался в полном составе. Заняли помещение Зареченского райкома партии и получили приказ: всеми силами оборонять Тулу, как дальний рубеж обороны Москвы. Воздушное прикрытие города было организовано по подобию Москвы. Бомбили редко и не безнаказанно. В Тулу прибывало много отходящих частей, и все с большими потерями. Потери личного состава составляли 60–70 %…»
На этом воспоминания Алексея Александровича обрываются. Остался план дальнейших заметок с небольшими комментариями, который охватывал весь период войны: от Курской битвы до победы над Японией.
В 1976 году А. А. Шервуд встретился с корреспондентом газеты «Калининская правда». Из его интервью, данного в День освобождения Венгрии от фашизма: «В октябре 1944 года в составе 6-й гвардейской танковой армии вступили на территорию Венгрии. Жители освобожденных селений и городов радушно встречали наших воинов. Обычная настороженность, подозрительность первых минут встречи, вызванная оголтелой пропагандой салашистов, утверждавших, что русские солдаты несут зло и насилие, быстро проходили. Особенно когда венгры видели, с какой заботой воины относятся к детям и старикам. Местные жители охотно предлагали свою помощь, становились проводниками, показывали, где лучше пройти танкам.
Дебрецен, Вац, Будапешт, Плоешти… Вначале марта 1945 года, южнее озера Балатон, завязались ожесточенные бои. Гитлеровцы бросили против нас 11 отборных танковых дивизий, в том числе эсэсовских, чтобы не пропустить наши войска на Вену. Многие танкисты нашей армии совершили тогда беспримерные подвиги (А. А. Шервуд за эту операцию получил серебряный орден Кутузова II степени.)
Как-то в те дни, проезжая с командующим, генерал-полковником А. Г. Кравченко, через только что освобожденное село, увидели пять подбитых „фердинандов“. Пехотинцы с восхищением рассказывали, что наш танк смело вступил в бой с вражескими машинами, огнем и тараном их уничтожил и ушел дальше. Командующий приказал установить имена героев: связывались со всеми батальонами и взводами, но безуспешно.
Нелегко приходилось нам, связистам-танкистам. Без связи танки слепнут, теряют ориентировку, маневренность. Нужно было поддерживать бесперебойную связь со всеми экипажами, взводами, батальонами, полками армии. Геройские у нас были связисты! Многие бойцы гвардейского ордена Александра Невского и Красной Звезды полка связи 6-й гвардейской танковой армии за участие в Балатонской операции удостоились правительственных наград…»
6-я гвардейская танковая армия закончила свой боевой путь в Харбине, совершив бросок через Большой Хичган и приняв участие в разгроме Квантунской армии. Заключительным аккордом ее боевой славы стал парад Победы в Харбине.
Мой дедушка, Тольский Андрей Петрович (1874–1942 гг.), был видным ученым-лесоводом, профессором, заслуженным деятелем науки Марийской АССР, заведовал кафедрой лесных культур Поволжского политехнического института в г. Йошкар-Ола. За месяц до начала войны он уехал в Ленинград для работы в научных библиотеках. В первые же недели войны руководство института настоятельно просило его вернуться, но он отказался, уверенный в скорой победе, и просил директора института предусмотреть его занятия со студентами с февраля 1942 года (сохранилась копия письма).
Андрей Петрович был крупнейшим теоретиком и пионером лесоразведения в засушливых районах России. Около 15 лет проработал в опытном Боровом лесничестве в Бузулукском бору Самарской области (с 1974 г. носящем его имя). На площадях около 60 тыс. га закладывал опытные посадки лесных культур в Марийской, Татарской АССР, Ульяновской области. Его перу принадлежит более 110 оригинальных работ и научных пособий.
Тольский Андрей Петрович
Андрей Петрович скончался от голода в Ленинграде в январе 1942 года. Ученик А. П. Тольского и большой друг нашей семьи Евгений Дмитриевич Годнев, в годы войны гвардии лейтенант, командир взвода топографической разведки артиллерийского дивизиона, по делам службы попал в блокадный Ленинград и вспоминал: «Больной, в холодной комнате, при свете коптилки, едва владея рукой, до последних часов своей жизни А. П. Тольский работал над своим фундаментальным трудом „Лесная метеорология“, который является единственным научным исследованием в СССР в этой важной области лесных наук. Но завершить эту работу ему не удалось».
