И в нем первый раз о еврее будет говориться всерьез — как о деятеле мирового масштаба. Еврейская литература — не только литература о евреях, но написанная даже самими евреями, уж не говоря о литературе, созданной так называемыми защитниками евреев — всегда слезливая литература: о жалких «людях воздуха», которые в силу обстоятельств такими стали.
Но этот типаж у меня вызывает легкое сочувствие и легкое омерзение: потому что я вырос в среде еврейских балагул. Инвалидная улица — это хазары в чистом виде. Эти люди во множестве полегли в Отечественную войну на фронте. А их семьи попали немцам в лапы и были уничтожены. Их страшно жаль — потому что изведена великолепная порода здоровых людей с еврейскими мозгами. Они были очень здоровы!
В «Легендах Инвалидной улицы» я пишу о наших соседях, которые имели своих битюгов — коней-першеронов, таких в России не было. Они были только в цирке и у евреев самой крайней западной черты оседлости. Существует легенда, на которую я хочу опереться в самом начале романа: о том, что когда-то наполеоновские войска уходили через Березину — а там один из предков моих нынешних героев имел корчму на самом берегу реки у моста.
Рассказывают, что больного гриппом Наполеона завезли в его деревенскую хату, и тот его вылечил по-крестьянски: он натопил русскую большую печь, выгреб угли, постлал соломы и «ударил» под свод водой. Пошел пар, как в бане, но он закрыл заслонку и задвинул туда сопротивлявшегося Наполеона. Личный врач Наполеона очень перепугался — и дали императору там побыть всего несколько минут. Наполеон пропарился в этой жаре, полубессознательным его вытащили оттуда, а через два часа он пил чай за столом и чувствовал себя абсолютно здоровым.
В знак благодарности предку моих героев (это, кстати, относится к моим предкам по маминой линии, которые жили извозом) уходящие французы оставили двух больных першеронов — породу, которой там не было и в помине: были лишь жалкие белорусские лошадки, у которых провисало до земли голодное брюхо. Он их выходил — и тогда появилась здесь порода вот этих балагульских коней с очень мохнатыми ногами.
На рекламе пива «Бадвайзер» огромные телеги с бочками везут мохнатоногие огромные кони, чаще всего соловой масти с белыми гривами — это они. Я их видел, когда они еще там были — до Отечественной войны. Балагулы их никому не продавали, только балагула — балагуле. Вот так возникла на Березине эта порода.
Возвращаюсь к теме: это не автобиографическая повесть, я опираюсь на факты двух семей. По отцу я выходец из испанских евреев. Ты знаешь, что при царе, как и при королеве в Англии, были евреи, получившие дворянство за заслуги перед родиной. В Англии сейчас пятнадцать евреев — члены палаты лордов. Один из них мне очень хорошо был знаком — сэр Джозеф Кейген.
Он хотел, чтобы я писал роман о нем. Он — сильный человек, английский Егор Булычев. И он сказал мне: «Ты не получишь ни копейки аванса. На севере Англии у меня есть огромный дом на берегу озера, там ты будешь вкалывать с утра до ночи — писать этот роман. А два раза в неделю, в четверг и пятницу, к тебе будет приезжать очень хорошая англичан очка». Я говорю: «Почему в четверг и пятницу?» — А чтобы ты знал, что на это тебе мало времени отпущено — все остальное время ты будешь вкалывать».
Он один из богатейших людей, это он придумал водоотталкивающую ткань — и никому не продал ее секрет. Он с женой Марой, впоследствии леди Маргарет, изготовлял ткань на ручном станке в сарае. Немцы его забрали с собой из Каунаса, когда отступали, и он был поставлен директором военного завода, на котором работали евреи из гетто и русские военнопленные. Ему на чердак, откуда он всем руководил, подавалось все необходимое немцами-хозяйственниками, державшими это предприятие.
— Это тоже материал для романа? — поинтересовался я.
— Да.
Уничтожить своего вождя
— А еще я расскажу в романе про Парвуса. Мои сведения о нем идут из двух огромных книг, вышедших на Западе. Одна из них называется «Плейбой революции». Клан Гельфандов — а это настоящее имя Парвуса — гнездится на реке Березине. Это город Бобруйск и станция Березино. Книга «Плейбой революции» — она здесь у вас во всех библиотеках — основана на документах, взятых американцами в 45-году в Германии в архиве Министерства иностранных дел. Там рассказано, как на самом деле был свергнут Романов.
В детстве Парвус стал свидетелем одесского погрома. Сидя в крестьянском доме, он видел из-под кровати, как ловили, резали, убивали евреев, как волокли девушек насиловать. И мальчик поклялся (говорят, характер у него был бешеный), что он не успокоится и не умрет, пока царский режим не уничтожит.
Кстати, Азеф то же самое пережил в Ростове мальчиком, и поклялся той же клятвой! Ты знаешь, что я обнаружил у Азефа в биографии? Он, став главой боевиков-эсеров в Париже, пользовался всеобщим уважением со стороны революционеров. Савинков его любил, как брата. Когда Азефа разоблачили, Савинков сказал: «Если это подтвердится, я пущу себе пулю в лоб. Никогда не поверю!». Азеф, как и Парвус, из-за процентной нормы не был принят в университет, и родители отправили его в кузницу будущих могильщиков царя — в Цюрих и Женеву. Там сидел Плеханов — и всех пропускал через свою «машинку».
Парвус не прошел по конкурсу после окончания гимназии с золотой медалью — его не взяли в коммерческое училище.
Папа, собрав со всех родственников деньги, отправил его в Цюрих. И там он стал марксистом, кстати, одним из лучших теоретиков того времени. Знаешь, что он писал в 18-м году в годовщину Октябрьской революции? «Если в России так продлится еще недолго, то русским рабочим, кровью которых и во имя счастья которых была проведена эта революция, останется только одна возможность проявить свою сознательность — уничтожить своего вождя».
Это было опубликовано в 18-м году 7 ноября в газете «Форвертс» в Германии, органе социал-демократов. Кстати, ты знаешь, что Бенито Муссолини на съезде РСДРП был делегатом от марксистов Италии? А Парвус представлял Германию и Россию одновременно, какие-то российские губернии…
Что же он сделал? Во-первых, он перегнал, как ты знаешь, в Россию запломбированный вагон с вождями революции. А до этого в Цюрихе он кормил Ленина и всю эту вшивую банду, выезжая периодически в Монте-Карло и за ночь выигрывая огромные суммы: он очень хорошо конструировал карточные ходы. Ленин, зная, что лучше не связываться с картежниками, как-то сказал Радеку: «Я у него ничего не возьму!». А Радек сказал: «Можно, я возьму и вам передам?». На что Ленин быстро согласился.
И Парвус передавал Ленину — через Радека — огромные суммы. Он в ночь мог сделать за карточным столом 3–4 миллиона франков — это известно было всем, у него был исключительный компьютерный мозг. При этом Парвус презирал Ленина, он считал его абсолютно негодным для революции — даже как философа. Кстати, теорию перманентной революции Троцкий именно у Парвуса украл в Вене. Парвус разработал ее и дал ему читать, на целую ночь. Троцкий у него ночевал. А потом Троцкий возник как автор теории перманентной революции…
