Ответ военных был неожиданным:
— Не нагнетайте страсти и не пугайте самих себя. Американские Першинги расположены так, что до Москвы не долетят. А наши оперативно — тактические ракеты в ГДР и Чехословакии способны в считанные минуты уничтожить их прямо в местах дислокации. Что касается крылатых ракет, то наши средства ПВО легко справятся с ними.
Мидовцы были в шоке. До сего дня они с пеной у рта и в полной уверенности, что говорят правду, доказывали на переговорах, что Першинги –это оружие первого, обезглавливающего удара, нацеленного на Москву и другие жизненные объекты на европейской части Советского Союза. С подачи своих коллег –военных даже время приводили: вначале говорили, что Москва будет уничтожена через 20 минут после пуска, потом –через 17, потом –через 15 и даже через 8. А что говорить теперь?
Весьма интересной была дискуссия по средствам малой дальности, или оперативно— тактическим ракетам, как их именовали военные. Здесь МИД поддерживало руководство Оборонного отдела ЦК. Оружие малого радиуса действия В. Л. Катаев назвал наиболее «неудобным» в арсенале средств сдерживания, особенно для условий Европы. Его ликвидация значительно уменьшит опасность «автоматического» возникновения и эскалации ядерного конфликта.
— Ракеты малой дальности, — говорил он, — предназначены для стрельбы в глубину территории наступающего противника. Поэтому располагаются они в сравнительной близости от границ — меньше 100 километров. Средства противника, например, танки с газотурбинными двигателями, позволяют добраться до места размещения этих ракет в очень короткое время: ведь мобильная ракетная установка имеет скорость передвижения не более 40 км. в час. Противник может быстро приблизиться к ней, обстрелять её издалека, используя средства точного поражения. Что делать?
Из— за малого времени на принятие решения оно со стороны США принимается руководителем театра военных действий. Выбор у него не так уж велик: ядерную ракету надо или быстро пустить, естественно по территории противника; или же взорвать её на месте вместе с ракетной установкой, а это значит рассеять ядерное заражение по собственной территории; или сдать секретную ракетную установку противнику.
Главный вопрос применимости любого ядерного оружия — это вопрос, если можно так выразиться, рентабельности такого катастрофического шага. Ведь любое ядерное нападение чревато ядерным ответом. Никто не может предсказать — до какого уровня может дойти развитие обмена ядерными ударами после первого взрыва ядерного заряда. На ядерный удар американской тактической ракетой на европейском театре может последовать ядерный ответ по территории США советской стратегической ракетой. Целесообразно ли государству решать какие— то мелкие оперативные и тактические вопросы локального театра военных действий путём самоубийства?
И вывод:
— Ракетно— ядерное оружие тактического или оперативно— тактического назначения опасно своей непосредственной близостью к той плохо управляемой динамике событий, которая возникает на местах военных действий. Оно опасно и уязвимостью со стороны террористов. Поэтому надо вести дело к его ликвидации у обеих сторон.
Но военные твёрдо стояли на своём. Такого рода словопрения нудно повторялись из заседания в заседание, перекочёвывали с Малой пятёрки на Большую. Там тот же жаркий спор вёлся уже между Шеварднадзе и Соколовым. Зайков тоже пытался убедить упрямого министра обороны, но тщетно... Большая пятёрка вновь поручала разобраться со всем этим Малой пятёрке и казалось этому конца и края и не будет. Шеварднадзе и Зайков жаловались Горбачёву, тот вроде бы соглашался с ними... Но всё оставалось по— прежнему.
САЛФЕТКА В КАЧЕСТВЕ КОМПРОМИССА
Советское руководство смогло тогда договориться лишь об одном –для придания динамизма застопорившимся переговорам в Женеве предложить американцам назначить главами делегаций первых заместителей министра иностранных дел и государственного секретаря. В общем, кадры решают всё.
С советской стороны был назван Ю.М. Воронцов –один из лучших дипломатов того времени.[223] Однако американцы оставили Кампельмана –он, де, личный представитель президента и потому в США нет более подходящей фигуры. Но инструкции у них оставались прежние. Поэтому движения в Женеве по— прежнему не было. Во время их первой встречи Кампельман спросил:
— Я слышал такие комментарии из Москвы: Рейган плохой президент, мы не можем вести дела с ним. Какова Ваша позиция?
— Мы хотим делать дело с Рональдом Рейганом, — ответил Воронцов. –Он ваш президент. Мы знаем, что он хочет достичь соглашения.
Американцы отметили это как некоторый сдвиг в советской позиции. Прежде в ответ на такие вопросы шла долгая критика позиции США.[224] Но с американской стороны и таких подвижек не было. Поэтому в Женеве продолжались долгие и нудные пререкания –кто виноват.
Воронцов попытался интенсифицировать работу по выработке текста Договора по средним ракетам. Но текст этот пестрел скобками, напоминающими непролазную чащу леса. За этими скобками скрывались несогласованные положения и касались они самых существенных вопросов. Сами делегации их решить не могли. Оставалось только уповать на столицы. А они молчали.
И всё же в ходе неофициальных контактов в Женеве стали проглядывать контуры возможных компромиссов, которые могли проложить дорогу к соглашению.
По РСМД это двойной ноль –как по ракетам средней, так и меньшей дальности. Причём и в Европе, и в Азии, и в Америке, что значительно облегчит также и решение проблем контроля. В общем, тут было всё более или менее ясно. Куда сложнее было с развязкой рейкьявикского узла. Но и тут кое — что проглядывало сквозь плотную пелену взаимных обвинений.
Ещё на встрече Шеварднадзе –Шульц в Вене в ноябре 1986 года советская сторона предложила создать группу экспертов для рассмотрения того, что разрешено испытывать и что нет по Договору по ПРО. Это был уже отход от жёсткой позиции Горбачёва в Рейкьявике, что испытания СОИ должны быть ограничены только рамками лабораторий. Некоторое время спустя советские учёные, академики Велихов и Сагдеев связались с Полем Нитце в Вашингтоне, пытаясь начать конкретный разговор на эту тему. И Нитце вроде бы был за. Идея эта пришлась по душе также и Шульцу. Но резко против выступили Уаинбергер и министерство обороны. А Рейган их поддержал:
