– А вот это вряд ли, – покачал головой Андропов. – Если он раскусил нас на стадионе, то на кладбище тем более не объявится. Хотя прислать кого-то вместо себя вполне может. Так что съемку всех присутствующих на похоронах вы тоже проведите.
22 октября 1973 года, понедельник, Москва, Старая площадь, ЦК КПСС и Скатертный переулок, Спорткомитет СССР
Отправляясь на прием к главному партийному идеологу Михаилу Суслову, председатель Спорткомитета Сергей Павлов был в прекрасном расположении духа. Кажется, он нашел, каким веским аргументом ему стоит прикрыться, чтобы не участвовать в деле срыва чемпионства ереванского «Арарата». И дело было вовсе не в том, что Павлов так уж сильно благоволил к этой команде – нет. Ему просто не хотелось участвовать в акции, которая вполне могла провалиться, после чего все шишки посыпались бы на его голову. Поэтому все эти дни он тщетно ломал голову над тем, как ему откреститься от этого задания, как вдруг в субботу произошло чудо – он открыл газету «Правда», а там… И вот сегодня, прихватив этот номер газеты, Павлов позвонил Суслову и напросился на прием в радостном предвкушении, что его миссия увенчается успехом.
Пожав главному идеологу руку, Павлов уселся на стул и, положив перед собой газету, задал главному идеологу вопрос, который его обескуражил:
– Вы субботнюю «Правду» читали, Михаил Андреевич?
По тому, как поглядел на него Суслов, гость понял, что попал в точку – этого номера идеолог еще не читал. Но, стараясь сохранить на лице безмятежное выражение, Суслов спросил:
– А в чем дело, Сергей Павлович – что такого важного написали в главном органе нашей партии, что я мог пропустить?
Вместо ответа Павлов придвинул идеологу газету, где на первой странице красным карандашом им была специально обведена нужная заметка. Она была короткой, всего лишь в несколько строчек. Суть ее заключалась в том, что в Конгрессе США началось рассмотрение резолюции, касающейся геноцида армян в 1915 году. Комитет по иностранным делам Палаты представителей предлагал признать этот геноцид на законодательном уровне и объявить 24 апреля днем памяти граждан США армянского происхождения, которые стали жертвами геноцида 1915 года.
Прочитав заметку, Суслов из-под очков посмотрел на Павлова и спросил:
– Ну, и что?
– Как что – это же в корне меняет наши позиции по чемпионству «Арарата», – удивился Павлов. – Представьте себе, что Конгресс принимает свое решение, а мы ставим палки в колеса армянской команде, лишая ее заслуженной победы. Это же камень в наш огород. Гораздо полезнее будет сделать противоположное: не мешать «Арарату» стать чемпионом. Таким образом мы докажем всему миру, что идем гораздо дальше США в этом вопросе. У нас чемпионом страны становится команда из Армении, что лишний раз доказывает – эта республика у нас на подъеме во всех сферах жизни, в том числе и в спорте, и советские армяне живут гораздо лучше, чем их соплеменники за рубежом.
– Но ведь это вилами по воде писано – прохождение резолюции о геноциде в Конгрессе? – продолжал сомневаться Суслов.
– А представьте себе, если не вилами – кто окажется в луже? Если Конгресс примет этот документ, то мы проиграем по всем статьям, хотя до этого имели шанс опередить американцев. К тому же мы с вами, Михаил Андреевич, искушенные в политике люди. Если именно сейчас армянская диаспора в США протолкнула в Конгрессе эту резолюцию, значит, все это неспроста – за этим что-то стоит. Американцы перекидывают мостик, чтобы иметь выходы на все армянские диаспоры во всем мире и нам надо не отмахиваться от этого факта, а попытаться найти этому адекватный ответ, чтобы тоже заработать на этом хорошие дивиденды.
Последние слова произвели на Суслова благотворное впечатление. Он прикинул, какую пользу может извлечь из сложившейся ситуации, руководимый им идеологический аппарат. Победа армянской команды в регулярном чемпионате СССР могла дать советским идеологам весомый козырь в споре с западными идеологами, которые наверняка возьмут на вооружение резолюцию о геноциде армян. Здесь Павлов был полностью прав. Но признавать это в открытую Суслову не хотелось. Поэтому он зашел издалека:
– А ведь я с самого начала понял, что вы не горите желанием выполнять мое поручение. И только искали повода, как бы от него откреститься.
– Ну какое это имеет значение теперь, Михаил Андреевич? – спросил Павлов, по губам которого пробежала еле уловимая усмешка. – Главное, что мы решим сейчас?
– Что решим – согласимся с газетой «Правда» и вашими аргументами, – ответил Суслов. – Идите и отыграйте назад ваши указания по поводу невозможности чемпионства «Арарата», если вы уже успели их отдать. Или все-таки не успели?
И тут Павлов вспомнил, что он еще в субботу, после победы «Арарата» над минским «Динамо», дал указание начальнику Управлению футбола Леонарду Земченко отбирать судей, которые должны были судить следующие матче ереванцев. Поэтому он наскоро простился с Сусловым, вернулся в Спорткомитет и вызвал к себе Земченко.
– Леонард Аркадьевич, вы судей уже отобрали? – спросил Павлов, едва начальник управления переступил порог его кабинета.
– Естественно – все выходные на это угробил, – не скрывая удовлетворения ответил начальник управления.
– Значит, зря угробили – оставляем прежних арбитров, – сообщил Павлов.
– Почему? – искренне удивился Земченко.
– Наверху резко изменилось отношение к чемпионству «Арарата» – там решили, что он должен им стать, поскольку в дело вмешалась внешняя политика.
«Вот и слава богу!» – удовлетворенно подумал про себя Земченко. Буквально два часа назад он имел телефонный разговор с заместителем председателя Федерации футбола Украины Адамом Добрых, который попросил его помочь киевлянам – отнять хотя бы очко у «Арарата». Земченко объяснил ему, что это дело нереальное – два следующих матча ереванцы играют с командами, которые лягут под них с превеликим удовольствием, лишь бы насолить Киеву. Но Добрых напирал на давление своего ЦК и слезно молил не оставить его просьбу без внимания.
– Там в ЦСКА вторым тренером работает человек, который наш киевский СКА возглавлял, – вещал Добрых. – Попробуй на него выйти, вдруг что-то выгорит.
В итоге Земченко уступил. Но теперь, после вызова к Павлову, он мог со спокойной душой телеграфировать Добрых, что сделать ничего не может – вмешалась не просто большая, а международная политика, а с нею, брат, уже не поспоришь.
22 октября 1973 года, понедельник, Ташкент, кафе на крыше гостиницы «Ташкент»
Вот уже четыре дня Ашот Гюзалян жил в Ташкенте, в доме своего дяди Артака на улице Шота Руставели. Друзей у него здесь не было, поэтому дядя отрядил присматривать за племянником свою старшую дочь Наири, которая была студенткой журфака ТашГУ и специально взяла на одну неделю академический отпуск, чтобы показать Ашоту город. Днем они гуляли по Ташкенту, а вечерами сидели где-нибудь в кафе, вроде «Ветерка» на крыше ЦУМа или «Ташкента», опять же на крыше, но уже одноименной гостиницы, в компании однокурсников Наири. Компания подобралась веселая, но Ашоту она быстро наскучила, поскольку все разговоры ее участников были посвящены журналистике и международной политике, в то время как его интересовал исключительно футбол. А среди друзей Наири даже не было ни одного не только болельщика «Арарата», но даже местного «Пахтакора». Короче, Ашот откровенно скучал, хотя вида старался не показывать – когда надо встревал в разговор, но чаще всего помалкивал, черпая ложечкой мороженое из металлической вазочки. Но в этот воскресный день все в одночасье изменилось и судьба подарила Ашоту встречу, о которой он мечтал все эти дни своего пребывания в Ташкенте.
