– Как поставить «Поднятую целину?! – задает сам себе вопрос Шолохов и продолжает: – Надо понять главное, ради чего мы это делаем. Здесь Юрий Андреевич прав: ставить так, чтобы не получилось мелодрамы: Лушка, Макар… Я понимаю Ростовский театр: нужно выйти с какой-то своей пьесой. Для этого многое нужно. Прежде всего, чтобы не было неправдоподобия. А как это будет на сцене? Воплотит ли артист черты Макара, видит ли он Макара, знает ли таких людей, как Макар? Я бы считал, если вы всерьез беретесь, то артистам нужно побывать в казачьих хуторах, не сидеть в Ростове: надо видеть жизнь низов.
Шолохов не отделывается общей фразой «видеть жизнь низов», а ярко и образно переходит к деталям познания этой самой жизни:
– Вот такая, к примеру, бытовая подробность: походка казака. Раньше… работали на волах и лошадях, так и ходили медленно…
Михаил Александрович для пущей убедительности под улыбки участников встречи показывает, как казаки ходили за плугом, рядом с лошадью.
– Появился трактор: стали ходить быстрей. Сейчас походка совершенно изменилась. Я не хочу все уподобить внешней форме, но как-то надо поспевать за жизнью. А у вас ничего не меняется: человек на сцене все с теми же модуляциями…
Шолохов резко поворачивается к режиссеру театра Бейбутову, словно лично ему советует:
– Вам надо посмотреть на казачек!
В зале сдержанный хохот: Бейбутов, по-моему, доволен таким неожиданным вниманием к его персоне, пытается поклониться в сторону Шолохова, а он уже снова о женщинах:
– Каждая женщина хороша по-своему! Есть врожденная грация. Посмотрите, как казачка поправляет прическу, как мечет взгляд… И тут же – Нагульнов всегда со своей осанкой. Нужно, чтобы зритель видел эту прелесть на сцене. Надо суметь это все показать! А весь аромат этот трудно передать в условиях Ростова. Нужно, чтобы на сцене были живые люди… А то – школа, школа… Школа – сама жизнь: если вы оторвались от жизни, то вам никто не поверит.
В ранней юности мне довелось прочитать рассказы Шолохова и роман «Тихий Дон». Поражался, что все написано нашенским языком, но с какой точностью подобраны слова, как выстроены фразы, предложения, какой поразительной силы разговорная речь! И на той встрече Шолохов не забыл о главном изобразительном инструменте и писателя и актера:
– Обратите внимание на язык, произношение, манеру говорить на Дону. В самом начале я злоупотреблял немножко говором… Но тут надо бережно сохранить мягкое южнороссийское произношение тысячелетий. Все это имеет существенное значение для общения со зрителем. Что еще хотелось бы посоветовать? Делайте добротно. Не стоит спешить (золотое правило, которому сам Шолохов следовал всю жизнь!), чтобы выйти к людям с недоноском. Материал для пьесы, для спектакля есть, а остальное – дело ваше. Донесете ли вы до зрителя аромат донской степи – это уже ваше дело, дело вашего таланта. Пьеса – это плод всего коллектива. Мне бы хотелось, чтобы у вас вышел хороший спектакль, с которым бы вы вышли на большую сцену. Действуйте без спешки, футбольной горячки. Искусство требует большого внимания…
Шолохов пристально смотрит на Фоменко, потом на артистов:
– Если будете делать все под таким руководством, надо, чтобы наш идеологический вождь пошел на какие-то затраты. Поезжайте в станицы и хутора, посмотрите на казаков и казачек. Можно поехать в Каменск, в Вешки и другие места. Нужно, чтобы вы присмотрелись к казачьим традициям в глубинке. Надо сохранить колорит речи, передать аромат быта казачьего… Это – мои добрые пожелания как автора «Поднятой целины».
Под аплодисменты, адресованные автору романа, М. Фоменко «полностью соглашался» с Шолоховым, что работать над инсценировкой надо без торопливости, нужно поразмыслить, повстречаться с писателями Виталием Закруткиным, Анатолием Калининым, создать спектакль, который был бы поставлен не только в Ростове, но и на всесоюзной сцене в Москве…
Заключительную речь идеолога партии прервал кто-то из артистов громкой репликой из зала:
– Михаил Александрович, а мы сумеем встретиться с вами в процессе работы над спектаклем?
Шолохов живо откликнулся:
– Мне думается, что это наш предварительный творческий разговор для того, чтобы затем каждый из нас осмыслил его содержание по-своему. Очень много полезного в том, что говорил Александр Михайлович Суичмезов. Прав Юрий Андреевич Жданов в своих опасениях, чтобы инсценировка не переросла в бытовую драму. Нужно как-то коллективно обсудить. Нам надо еще увидеться, чтобы не получилось так, что вы сделаете спектакль, а он окажется негодным, мертворожденным. Здесь совершенно разные соображения. Мы все по-разному подходим к неиспеченному пирогу. Дорогой Юрий Андреевич смотрит со своей точки зрения: химическая реакция, она тоже имеет значение, но если реакция будет не в нашу пользу, то и Юрий Андреевич не уйдет от разговора, от участия в налаживании нужной реакции. Нам трудно судить. Здесь Александр Суичмезов ближе к судье: он, как драматург, более в этом деле сведущ, в этом виде искусства он ближе к театру… Может, мы соберемся: пишущие наши люди, журналисты, преподаватели, занятые в основном гуманитарными науками, все посмотрим и все обсудим. Больше встреч. Мне хотелось, чтобы хороший спектакль был. Я очень рад, что с вами встретился.
…Надо заметить, что спектакль «Поднятая целина» удался на ростовской сцене и с восторгом был принят в Москве. И не только на Дону и в столице, но и в других театрах страны. Столько лет минуло с той памятной встречи, а как свежи советы писателя актерам, как точно его определение предназначения театра и актеров. Публикую так пространно высказывания М.А. Шолохова с доброй надеждой, что мысли Шолохова через десятилетия дойдут и до тех, кто в наши дни и позже будет соприкасаться с бессмертными творениями М.А. Шолохова, чтобы вывести героев его произведений на сцену или на экран. Да разве только о шолоховских произведениях речь: гений России говорил и мыслил шире своего личного, хотя и огромного! – мира созидания! Право, стоит помнить о шолоховском взгляде на инсценировку и экранизацию любого произведения: будь то «Слово о полку Игореве» или новелла неизвестного молодого автора.
Анатолий Калинин
Тот самый Марцель…
Пути приобщения к славе различны. Западногерманский журналист Марцель решил не обременять себя поисками наитруднейших. Взвесив свои способности, он рассудил, что ему предоставляется лишь единственная возможность добиться, чтобы отныне на него указывали пальцем: «Тот самый Марцель!»
Как известно, летом 1964 года по приглашению друзей из Германской Демократической Республики на немецкой земле побывал Михаил Александрович Шолохов.
