Между тем, начиная со «Штрафного удара», в биографии Высоцкого наступил довольно продолжительный казахстанский период. «Во время съемок, – любил рассказывать вездесущий Игорь Пушкарев, – мы с Володей дали шороху на весь Казахстан. Еще когда мы ехали в Алма-Ату, у меня украли чемодан. Ехать трое суток, а выпить не на что… Володя скомандовал: берем гитару и идем по вагонам – с песней «Я родственник Левы Толстого»… Взяли шапку, сняли свои красивые свитера и надели чего похуже – одолжили у костюмерши… А потом группа нас бросила, до места съемок нам одним пришлось добираться пешком».
Еще во время съемок «Удара» молодой режиссер «Казахфильма» Анатолий Галиев искушал москвичей принять участие в съемках его так и не состоявшегося в итоге фильма «По газонам не ходить». Но не до съемок, честно говоря, всем было. «Жили актеры в гостинице «Казахстан», – вспоминал Галиев. – Там же и девушки из ансамбля «Березка», приехавшие на гастроли. Дамскую часть нашей картины представляла актриса Тамара Кокова. В общем, ребятам было хорошо… Володя иногда пел в номере гостиницы. Потом Пястолову (директор студии) доложили, что вообще в гостинице происходят «разврат и всякое непотребство», и он выражал свое недовольство. Но никто их остановить не мог: какой, к чертям, «разврат», когда рядом живут целый ансамбль «Березка» и молодые мужики?!.»
Когда к концу 64-го у Высоцкого начал складываться более-менее устойчивый статус актера в театре Любимова, он стал регулярно получать аж 70 рублей. Впрочем, эти деньги в основном уходили на няньку, нанятую Люсей для присмотра за детьми.
«Во-первых, я сама хотела постоянно быть рядом с ним, – говорила Людмила, – а во-вторых, и Володя в этом нуждался. А иногда в этом был смысл и для театра: я хоть как-то гарантировала, что Володя будет на спектакле, не опоздает и не пропадет».
Она прочно «прописалась» на Таганке. Бывала на репетициях, спектаклях. Всегда сидела в первом ряду, и, как говорили актеры, по выражению ее лица, а главное – по глазам – узнавали, как они сегодня работают. Борис Хмельницкий и вовсе высказывался поэтично: «Люся брызгает слезами нам на коленки». А Владимир порой считывал текст своей роли с ее губ.
Любимов чувствовал в Людмиле свою союзницу в непростом деле соблюдения трудовой дисциплины актером Высоцким. Он видел в ней и интересную актрису. Однажды даже предлагал поступить в труппу. Но не сложилось. А таганский «ветеран», задиристая Таня Жукова, Высоцкому ляпнула: «Во, делов-то! Я разве виновата, что оказалась талантливее твоей жены Люськи?!.» Хотя, возможно, идея Юрия Петровича Владимиру самому не очень-то легла на душу: спрашивается, на кой ему присутствие недремлющего ока и днем и ночью, и дома и на работе?..
* * *
В очередной раз проявил организаторские свои способности верный друг и покровитель Левон Кочарян – уговорил режиссера картины «Стряпуха» Эдмонда Кеосаяна взять Владимира на съемки: нельзя бросать талантливого парня на произвол судьбы, он и так чувствует себя одиноким, всеми забытым. Молодой режиссер поднял руки и сдался: как скажете, Левон Суренович. И Владимир безропотно отправился на Кубань.
Роли своей – разудалого тракториста Андрея Пчелки – да и самого фильма Высоцкий попросту стеснялся. Другу Кохановскому сообщал: «Ничего, кроме питья, в Краснодаре интересного не было, стало быть, про этот период – все». «Он тогда, – деликатно рассказывала исполнительница главной роли Светлана Светличная, – чуть-чуть попивал больше чем нужно. К съемкам мы его отхаживали кислым молоком… Володя иногда проводил вечер до утра, он же везде был желанным гостем… А утром его не было, а были ранние съемки на восходе, а мы не знали, в каком доме он гулял. Потом он убегал, потому что ему было стыдно, что он сорвал съемку. Он был очень одинок, песни, он – и все… С Володей мне всегда было очень легко работать. Я думала, что лучше бы у меня не Савкин был партнером, а Володя. От этого картина выиграла бы. Тогда можно было поверить, что стряпуха любила его, что она огрела его, а он пришел-таки к ней. Это больше ложится на Володину фактуру, на его голос. Это было бы, как Жан Габен и красивая женщина… А его красили перекисью, хотели сделать его блондином…»
Но самое ужасное – создатель фильма украл у Высоцкого голос! Как рассказывала участница картины Валентина Березуцкая, «режиссер не дал нам, поющим артистам, исполнить песни. Мы только рты под «фанеру» разевали. Володя Высоцкий тоже хотел сам спеть, но ему не дали. Фонограмму записали заранее в студии «Мосфильма» с песнями хора радиокомитета. За Володю пел один из солистов хора. Даже текстовую «озвучку» провели дублеры».
И Высоцкий по примеру чеховского Ваньки Жукова не ложился спать, а, разложив перед собой измятый лист бумаги, писал: «На Большой Каретный, дедушке Левону Суренычу. Милый дедушка, забери меня скорей отсюдова! Эдик меня обижает…»
А вот Светличную режиссер не обижал, после «Стряпухи» актриса оказалась нарасхват. И белокурую искусительницу после уникальной по тем временам имитации стриптиза в фильме Леонида Гайдая «Бриллиантовая рука» сразу нарекли «секс-символом советского кино». Скромница вяло отнекивалась: «Просто я первая женщина, которая сыграла… сексуальную роль, которую смотрят пять поколений… Меня даже первоклассники сейчас встречают и кричат вслед: «Не виноватая я! Он сам пришел!..»
Но затем Светлана надолго выпала из обоймы успешных киноактрис, даже начала терять профессиональные навыки. Скажем, в сериале «Место встречи изменить нельзя», когда не пошла важная сцена, она закомплексовала и даже расплакалась. «Володя Высоцкий меня спас, – вспоминала Светлана. – Он сказал Говорухину: «Слава, ты знаешь, она не должна в кадре реветь. Когда приходит беда, женщина обычно начинает стирать или мыть посуду…» Это было как раз для меня. А еще он предложил называть мою героиню не по имени-отчеству, а просто Надюшей. И сразу стало как-то легко. Я была очень благодарна Володе…»
Потом он придумал эпизод, намекающий на дальнейшее развитие особых отношений Жеглова и Надюши. Ведь должна же быть у капитана ОББ любимая женщина! По его идее, когда операция поимки бандитов закончилась, все опера должны были собраться в ресторане отметить это событие. И в зал по лестнице спускался бы он, Жеглов, держа под руку Надюшу, то бишь Светличную. Зритель, он у нас умный, убеждал он Говорухина, сразу поймет, что у Жеглова появилась любимая. Он даже присмотрел один одесский ресторан, где можно было все это снять. Но эпизод остался лишь в фантазиях Владимира Семеновича и памяти Светланы…
«Я очень рада, что судьба свела меня с Володей, – признавалась Светлана. – Не могу сказать, что он был моим близким другом, но всегда был рад меня видеть… Когда я встречалась с Володей, он был для меня кумиром, а я была просто коллегой. Я даже робела…»
