Особое положение Геринга
Трудности имелись и со стороны Главного командования люфтваффе (ОКЛ). Недавно проведенная Герингом реорганизация министерства авиации вызвала в ОКВ опасения. Особое положение Геринга в государстве и в руководстве вооруженных сил уже тогда затрудняло сотрудничество с ним. Ведь как главнокомандующий люфтваффе он по всем военным вопросам и со всеми своими авиационными частями и учреждениями был подчинен военному министру Бломбсргу. Однако как министр воздушного транспорта он был с ним на одном уровне в качестве члена правительства. Ну а как ближайший друг Гитлера стоял выше Бломберга! Это чрезвычайно затрудняло сотрудничество двух главнокомандующих и отрицательно сказывалось на работе генеральных штабов. Пренебрежительное отношение Геринга к генералам сухопутных войск не являлось тайной для них. А те, в свою очередь, злословили насчет «солдат-любителей» во главе с Герингом и Мильхом. Для узколобости этих генералов характерно, что они отказывали в пригодности этим двум капитанам периода Первой мировой войны в праве, в обход карьерной лестницы, быть генералами и выполнять функции таковых. Хоссбах даже и не скрывал от меня, что Геринг и Мильх в его глазах – дилетанты в военном деле.
Мнение руководства по этому поводу сообщил мне полковник Боденшатц. Картина, которую он пожелал мне нарисовать, была такова: Хоссбах, на взгляд Геринга, – противник Гитлера и его руководства вооруженными силами. Геринг, само собою разумеется, знал о схватках за власть между ОКВ и ОКХ и неоднократно говорил об этом с Гитлером. Для Геринга таких тем, по которым он не мог бы говорить с ним, не существовало. Это шло еще со «времен борьбы». И наоборот, Гитлер обсуждал с Герингом все тревожащие его проблемы, будь то вопросы политики или события внутри вермахта и партии. При этом постоянно большую роль играли вопросы персонального характера. Гитлер всегда прислушивался к мнению Геринга, а мнение фюрера и его любое высказывание служили для того направляющей нитью. В своей критике руководства сухопутных войск оба они придерживались одинаковой точки зрения. Она состояла в следующем. Военно-морской флот и люфтваффе национал-социалистическое государство и его руководящую роль признали. Генералы же сухопутных войск, за редким исключением, воспринимаются как инородное тело, а тех из них, кто все-таки за это государство и его руководящую роль, сами они упрекают в «бесхарактерности».
Имперский «Партийный съезд труда»
6 сентября 1937 г. я встретил Гитлера в аэропорту Нюрнберга и затем сопровождал его в этот город на «Партийный съезд труда». Злые языки болтали, что это название было выбрано для имперского съезда НСДАП именно потому, что специально предназначенная для того территория, на которой проводились его массовые мероприятия (Parteitaggelande), была подобна одной огромной строительной площадке. Гитлер со своей свитой расположился в отеле «Дойчер хоф». Здесь же разместились все рейхсляйтеры и гауляйтеры. Адъютанты по вермахту производили в этом «коричневом окружении» впечатление чужаков. Продолжительная поездка по городу дала почувствовать ту суматоху, в которой нам предстояло постоянно пребывать до 13 сентября.
Последний день партсъезда, понедельник, был объявлен «Днем вермахта». Это был для нас, военных адъютантов, единственный день в Нюрнберге, когда перед нами стояли определенные задачи. В первой половине дня мы с фюрером выехали на Цеппелиново поле{69}, представлявшее собой огромную четырехугольную арену, на которой выстроились солдаты сухопутных войск, военно-морского флота и люфтваффе. Гитлер произнес с трибуны краткое обращение, а затем объявил, что после съезда будет проведена демобилизация первого контингента, отслужившего два года воинской повинности. «Вы отдали Германии два года своей жизни, – обратился он к ним, – и тем способствовали обретению Германским рейхом свободы в своих внешних делах и сохранению мира». Затем состоялась имитация боя с участием пехоты и танков, а после этого – парадное прохождение войск, над которыми проносились эскадрильи истребителей и бомбардировщиков.
Во второй половине дня Гитлер произнес в Зале конгрессов с нетерпением ожидавшуюся речь. В ней он высказал свою точку зрения по казавшимся ему наиболее важным текущим вопросам внутренней и внешней политики. Присутствовали все, кто занимал какое-то заметное положение в государстве, партии и вермахте. Фюрер долго готовился к этой речи, и она прозвучала призывом к западным демократиям, которых он предостерегал насчет «генерального наступления жидовского большевизма на нынешний общественный строй и против всех наших духовных и культурных ценностей». Такого, заявил он, еще не бывало во всем мире со времен появления христианства, победного шествия ислама или эпохи Реформации. «В нынешней Советской России пролетариата евреи занимают 80% всех руководящих постов», – утверждал Гитлер. Указав на «красную революцию» в Испании, против которой выступил с оружием Франко, он заклинал «большую семью европейских народов» осознать «огромность всемирной опасности большевизма». К тому же Гитлер высказал опасение, что большевизм нарушит равновесие сил в Европе.
Как и всегда после своих крупных речей, по возвращении в отель Гитлер сразу же удалился в собственные апартаменты, чтобы принять ванну. Тем временем салоны отеля наполнялись людьми в серой, синей и коричневой форме. Вечером Дня вооруженных сил все находившиеся в Нюрнберге генералы и адмиралы стали гостями Гитлера, в их честь был устроен банкет. По сравнению с руководителями партии, которые привыкли к жизни и обычаям гитлеровской штаб-квартиры в Нюрнберге, они держались скованно и неловко. Нам, адъютантам, то и дело приходилось помогать им хоть как-то почувствовать себя в своей тарелке. Торжественным закрытием партсъезда послужило торжественное прохождение частей вермахта «гусиным шагом» перед порталом отеля. Гитлер принимал этот парад с балкона, окруженный генералами и руководителями партии.
К имперскому партийному съезду примыкало посещение Гитлером маневров в Мекленбурге, в последний день которых ожидался приезд Муссолини.
19 сентября Гитлер своим специальным поездом прибыл в район маневров. Его личный штаб был дополнен всего лишь одним офицером генерального штаба сухопутных войск. Хоссбах, с согласия Гитлера, выбрал для этого своего заместителя по Центральному отделу военного министерства майора генштаба фон Грольмана, которого он намечал сделать собственным преемником, будучи сам намечен фюрером в адъютанты по вермахту. Замена должна была произойти весной 1938 г. К сожалению, дело до этого не дошло, хотя Грольман (впоследствии, в 1958-1961 гг., ставший первым уполномоченным по военным делам бундестага ФРГ) оказался тогда ценным во всех отношениях приобретением нашей адъютантуры.
