4 февраля 1953 года министр госбезопасности С.Д. Игнатьев направил Сталину протоколы допросов арестованного министра госбезопасности Грузии Н.М.Рухадзе.
Материалы допросов свидетельствовали о том, что Рухадзе собирал компрометирующие материалы не только на руководителей республики, но и на самого Берию. В квартире у матери Берии в Тбилиси была установлена подслушивающая аппаратура, также МГБ «разрабатывал» казавшиеся подозрительными связи мужа сестры Берии. После смерти Сталина Берия освободил и реабилитировал арестованных членов «мингрельской группы» и вернул в Грузию тысячи ссыльных.
Министр госбезопасности Виктор Семенович Абакумов любил пожить на широкую ногу. Он порядочно награбил трофейных ценностей в Германии, не хуже Жукова и Серова. Кроме того, к его услугам всегда были вещи, конфискованные у врагов народа. Абакумов имел две квартиры в Москве. В меньшей из них, площадью 120 квадратных метров, проживала его жена, с которой он после войны развелся, но квартиру ей оставил. Квартира была украшена дубовыми панелями, была старинная мебель красного дерева, множество ковров и богемский хрусталь. В основной же квартире, в Колпачном переулке, площадь которой была около 300 квадратных метров, проживал сам со своей любовницей, впоследствии ставшей женой Абакумова и родившей ему сына. Для того, чтобы выделить Абакумову эту квартиру, потребовалось отселить 16 семей, что и было осуществлено за счет МГБ. Квартира напоминала склад дорогих мебельных гарнитуров, заграничных холодильников, которые москвичам были еще в диковинку, хрусталя, драгоценностей, мехов, ковров и т. д. Кроме того, в квартире было 13 радиоприемников и радиол, 30 наручных часов и сотни метров отрезов ткани. Был в квартире и ящик с более чем 300 корнями женьшеня. Виктор Семенович явно заботился о собственном долголетии, не понимая, очевидно, что на его должности люди в то время своей смертью, как правило, не умирали. Был у него и личный гараж с десятками автомобилей. Виктор Семенович был заядлым автомобилистом. Еще Абакумов любил танцевать фокстрот с красивыми женщинами, за что коллеги в шутку прозвали его «фокстротчиком». Он одним из первых в советской элите стал увлекаться большим теннисом, играл в футбол, был мастером спорта по самбо.
Однако отнюдь не любовь к красивой жизни послужила причиной падения Абакумова. Виктор Семенович с энтузиазмом собирал компромат на сильных мира сего. Люди Абакумова фактически завербовали начальника охраны Берии полковника Саркисова, который начал доставлять в МГБ регулярные доклады о любовных похождениях шефа.
Бывший заместитель Абакумова генерал-лейтенант Евгений Петрович Питовранов в беседе с журналистом Евгением Жирновым вспоминал: «Время от времени Виктор Семенович звонил мне по бериевским делам: «Что-нибудь есть там от Саркисова?» Брал с удовольствием. Через какое-то время интерес к этим материалам у него пропал. Говорит: «Ты больше не бери у Саркисова это дерьмо». К тому времени сообщений о похождениях Лаврентия Павловича у него накопилось более чем достаточно. Он и пресытился, и увидел, что на этом дерьме легко поскользнуться. В сводках шла речь о женах такого количества высокопоставленных людей, что малейшая утечка этих материалов могла сделать Абакумова врагом не только Берии, но и половины руководителей партии и страны».
У Абакумова при обыске, как записали в протоколе, «в большой спальной, в платяном шкафу, в белье, была обнаружена папка с большим числом совершенно секретных документов, содержащих сведения особой государственной важности». Вероятно, там были компрометирующие материалы и на Берию.
В своем письме Сталину следователь М.Д. Рюмин утверждал, что от него требовали при допросах собирать компрометирующие данные против руководящих государственных и партийных работников. Среди тех, против кого собирался компромат, были участники советского атомного проекта Б.Л. Ванников и А.П. Завенягин.
По утверждению исследователя истории антисемитизма в СССР Г.В. Костырченко, Абакумов «с целью получения компромата на Берию в конце 1948 года даже пошел на арест его бывшей любовницы, некой Л.А. Улерьяновой, женщины легкого поведения».
Абакумов копал и под жену Молотова Полину Жемчужину, но делал он это наверняка по заданию Сталина, у которого был такой фирменный прием – сажать жен ближайших соратников, чтобы вернее привязать их к себе. Так он поступил, например, по отношению к Калинину и Буденному. А у своего помощника А.Н. Поскребышева и у маршала Г.И. Кулика Сталин жен расстрелял. Теперь пришел черед жены Молотова.
После того, как в конце 1945 года доверие Сталина к Молотову основательно пошатнулось, генсек решил держать Вячеслава Михайловича на коротком поводке, приказав МГБ возбудить дело против его жены, Полины (Пери) Семеновны Жемчужиной, урожденной Карповской (фамилия у нее была от первого мужа, Арона Жемчужина). Она была одной из активных сотрудниц Еврейского антифашистского комитета. После установления дипломатических отношений между СССР и Израилем Жемчужина на приеме в МИДе 8 ноября 1948 года по случаю 31-й годовщины Октябрьской революции вела неосторожные разговоры с израильским послом в Москве Голдой Меир. Последняя вспоминала: «После того, как я пожала руку Молотову, ко мне подошла его жена Полина. «Я так рада, что вижу вас наконец!» – сказала она с неподдельной теплотой, даже с волнением. И прибавила: «Я ведь говорю на идиш, знаете?»
– Вы еврейка? – спросила я с некоторым удивлением.
– Да! – ответила она на идиш. – Их бин а идише тохтер («Я – дочь еврейского народа»).
Мы беседовали довольно долго. Она знала, что произошло в синагоге (где приветствовать Голду Меир на праздновании еврейского нового года собралась пятидесятитысячная толпа. – Б. С.), и сказала, как хорошо было, что мы туда пошли: «Евреи так хотели вас увидеть», – сказала она. Потом мы коснулись вопроса о Негеве, обсуждавшегося тогда в Объединенных Нациях. Я заметила, что не могу отдать его, потому что там живет моя дочь, и добавила, что Сарра находится со мной в Москве. «Я должна с ней познакомиться», – сказала госпожа Молотова. Тогда я представила ей Сарру и Яэль Намир; она стала говорить с ними об Израиле и задала Сарре множество вопросов о кибуцах – кто там живет, как они управляются. Она говорила с ними на идиш и пришла в восторг, когда Сарра ответила ей на том же языке. Когда Сарра объяснила, что в Ревивим все общее и что частной собственности нет, госпожа Молотова заметно смутилась. «Это неправильно, – сказала она. – Люди не любят делиться всем. Даже Сталин против этого. Вам следовало бы ознакомиться с тем, что он об этом думает и пишет». Прежде чем вернуться к другим гостям, она обняла Сарру и сказала со слезами на глазах: «Всего вам хорошего. Если у вас все будет хорошо, все будет хорошо у всех евреев в мире».
