* * *
Близилась весна 1924 года. Молодые краскомы чувствовали себя все более уверенно. Я ежедневно проводил с красноармейцами по 6-7 часов занятий. Такая же учебная нагрузка была и у других. Кроме того, политруки рот привлекали нас к проведению политических бесед с личным составом. Вначале эти поручения носили эпизодический характер. Затем они стали системой. Вечерами приходилось тщательно готовиться, обдумывать каждое слово, которое предстояло сказать завтра. А это было не так-то просто. Дело в том, что среди наших подчиненных были люди с различным уровнем образования. Встречались вообще неграмотные. Некоторые с грехом пополам умели читать и писать. Были и красноармейцы-одногодичники, имевшие незаконченное высшее образование. Вот и попробуй проведи, к примеру, занятия по радиотехнике с такой аудиторией. Ведь "угодить" нужно и тем, и другим.
Времени на занятия и подготовку к ним затрачивалось много. И все же мы ухитрялись каким-то образом бывать в театрах, в кино и даже серьезно увлекаться радиолюбительством. Им были заражены в батальоне буквально все. И мне думается, что пошла эта "болезнь" от нашего командира - Леонида Викторовича Баратова.
Он закончил в Киеве гимназию, а затем три курса физико-математического факультета университета. Когда началась первая мировая война, Баратов добровольно ушел на фронт рядовым. В 1916 году он - прапорщик. Затем офицерские радиотелеграфные курсы при Западном фронте. После Октябрьской революции Леонид Викторович без колебаний перешел на сторону Советской власти и вступил в Красную гвардию. Он пользовался большим уважением у подчиненных и неоднократно избирался солдатскими комитетами на командные должности. Своей высокой культурой, глубоким знанием радиодела, а главное беззаветной преданностью революции он обратил на себя внимание командования и в ноябре 1918 года был назначен инспектором радиосвязи. Леонид Викторович принимал участие в боях против Деникина, банд Петлюры, а позже - в сражениях с белополяками.
Кочевая военная жизнь, а возможно, и несколько замкнутый характер помешали Баратову обзавестись семьей. Жил он в доме на Софийской площади. Его холостяцкая квартира постепенно превратилась в настоящую радиолабораторию. Он конструировал и собственноручно монтировал приемники с высокой чувствительностью, пытался добиться наиболее четкого воспроизведения принимаемых радиопередач. Сделать что-то новое, оригинальное - вот к чему настойчиво стремился Леонид Викторович.
Помню, однажды к нам в руки попала переводная брошюра, в которой рассматривалась проблема создания катеров, управляемых по радио. Вопрос рассматривался с чисто военной точки зрения. Катера, начиненные взрывчаткой, могли стать грозным оружием против кораблей и береговых укреплений противника. Баратов живо заинтересовался этой идеей. Все внеслужебное время оп теперь проводил за чертежами и расчетами, разрабатывая свою собственную схему управления механизмами по радио. Его упорный труд увенчался успехом.
Зимой 1924/25 года в киевском цирке демонстрировалось детище Леонида Викторовича. Униформисты выносили и устанавливали на деревянный настил полутораметровую модель парохода. Зрители имели возможность убедиться, что она не связана с каким-то пунктом управления проводами. Сам Баратов находился на галерке. И вдруг модель оживала. Она начинала передвигаться по арене, вращались артиллерийские башни, вспыхивал миниатюрный прожектор. Этот научно-технический аттракцион пользовался у публики неизменным успехом. Люди никак не могли понять, каким образом можно командовать пароходом по радио. Примерно в то же время Леонид Викторович смонтировал радиоприемник в обыкновенном серебряном портсигаре. Сейчас такие схемы собирают школьники. Но тогда примитивный детекторный приемник казался чудом.
Заядлым радиолюбителем был и наш командир роты Константин Иванович Николаев. Он не только сам в совершенстве владел техникой монтажа, но и охотно учил этой премудрости нас. Кроме того, Константин Иванович обладал неоценимым даром организатора. Под его руководством молодые краскомы и красноармейцы-одногодичники собирали и настраивали самые различные схемы. Мы стремились добиться наибольшей дальности и лучшей чистоты приема, минимальных размеров, красивой отделки наших приемников.
Постепенно увлечение радиолюбительством приобрело массовый характер. Между ротами развернулось соревнование: кто сделает лучший приемник, кто сумеет принять самую дальнюю станцию? И, думается, все это непосредственно влияло на уровень подготовки личного состава. Техническое творчество стало в батальоне одной из форм расширения и углубления специальных знаний молодых краскомов. Вспоминая годы службы в Киеве, я вновь и вновь прихожу к выводу, что именно там я получил твердые практические навыки в работе с радиоаппаратурой.
Слов нет, радиолюбительство способствовало нашему становлению. Но оно, конечно, не являлось единственным источником для пополнения знаний. Вряд ли мы сумели бы собрать хоть одну интересную схему, если бы рядом с нами не было опытных специалистов-практиков, таких, как старший группы инструкторов Федор Федорович Ильюкевич, инструкторы Александр Георгиевич Гербановский и Василий Васильевич Арзаев. Все они прошли суровую школу первой мировой, гражданской войн и были истинными знатоками своего дела.
Василий Васильевич Арзаев, например, виртуозно работал на ключе. О нем в шутку говорили: "Если бы его глаза могли мгновенно охватить весь текст, то рука в тот же миг передала бы всю телеграмму". И действительно, скорость и четкость передачи у Арзаева были невообразимыми. Казалось, что для него не существует предела. Александр Георгиевич Гербановский был непревзойденным мастером во всем, что касалось создания экспериментальных радиопередатчиков, приемников, ремонта радиоаппаратуры, особенно в полевых условиях.
Как-то во время одного из зимних полевых занятий я был назначен начальником радиостанции. Предстояло совершить марш, развернуть аппаратуру и войти в связь с соседом. Первые этапы - транспортировка и развертывание прошли сравнительно гладко. Ни мороз, ни усталость лошадей не помешали нам прибыть в нужный район точно к назначенному сроку. Довольно быстро удалось установить связь. Однако вскоре на радиостанции возникла неисправиость. Причину неполадки я нашел в возбудителе высокочастотного генератора: выкрошилась угольная щетка. Запасной, как назло, при себе не оказалось. Долго ломал я голову, но так ничего и не придумал. Оставалось одно докладывать начальству и получать нагоняй за беспомощность.
На мое счастье, по пути к штабу учений мне встретился Александр Георгиевич Гербановский. Выслушав меня, он улыбнулся:
