Новому морскому министру удалось убедить короля перенести упор в действиях на море на каперство, заинтересовав Людовика XIV огромным количеством денег, которые сулило данное предприятие. Король-солнце с радостью согласился на предложение, так как дыр в бюджете Франции с каждым годом становилось все больше, а войнам, на которые так нужны были средства, не было конца.
В связи с новой концепцией регулярному флоту предстояло принимать участие в разгроме конвоев с большим охранением и захвате призов. В 1691 г. Поншартрен, отвечая на запросы командующего флотом по поводу нового сражения, писал: «Захват вражеского конвоя стоимостью 30 миллионов ливров имеет гораздо большее значение, чем новая победа, подобная прошлогодней».
В начале лета адмирал Океана (Брестского флота) получил с разницей в 15 дней три взаимоисключающих приказа:
1. Защищать французское побережье от нападения союзного флота.
2. Перехватить богатый конвой, идущий из Смирны.
3. По возможности избегать сражения с главными силами англичан и голландцев.
На все протесты Турвилля Поншартрен ответил, что его задача как командующего Флотом Океана — исполнять приказы, иначе «Его Величество найдет другого, более послушного и менее осторожного адмирала». Результатом этого стало знаменитая campagne du large de Tourville — «большая компания де Турвилля» — блестящее использование принципа fleet in been. Поскольку приказ о перехвате Смирнского конвоя был получен слишком поздно, когда суда уже были у побережья Ирландии, адмирал понимал, что даже если он и застигнет врасплох конвой, то избежать столкновения с Гранд Флитом[40] ему все равно не удастся. Особенно опасался Турвилль этой встречи, когда он уже начнет громить колонны судов торгового флота, так как корабли его в этом случае будут рассеяны, отягощены призами, т.е. для того, чтобы принять сражение, ему потребуется бросить часть своего флота на произвол судьбы. Исходя из этих соображений Турвилль решил не связываться с конвоем, а использовать свою эскадру в качестве приманки, дабы увести силы Гранд Флита далеко в море, развязав руки французским приватирам. План его удался как нельзя лучше — 25 июня он вышел из Бреста с 55 линейными кораблями, предварительно разослав разведку по всем направлениям. Получив сведения, что союзники крейсируют у островов Силли, Турвилль немедленно пошел к английским берегам, где ожидался другой большой конвой —с Ямайки. Застав его врасплох, французы захватили несколько призов и рассеяли остальные. Рассел с 86 боеготовыми кораблями был принужден организовать преследовать Турвилля, которое длилось более 50 дней, однако так и не добился возможности атаковать французов своими превосходящими силами. В результате столь опрометчивого решения Рассела воды Метрополии остались незащищенными, чем не замедлил и воспользоваться французы. Каперы Дюнкерка и Сен-Мало устроили в водах Англии и Голландии настоящую бойню.
Утомленный бесплодными усилиями, Рассел вернулся к берегам Ирландии, а Турвилль, встретив французский конвой из Средиземного моря, сопроводил его в Брест.
Действия французского адмирала в этой операции все историки — и английские, и французские — ставят как пример для подражания, как высший принцип использования морской силы, которая, даже без сражения, уступая противнику численно, тем не менее, смогла вырвать у него стратегическую победу.
Однако эти действия не понравились Поншартрену: он, вопреки своим же предыдущим указаниям, критиковал флот за то, что тот уклонился от боя с англичанами. Турвилль, выведенный из себя нападками морского министра, ответил ему меморандумом, где указывал на причины, которые побудили его поступить именно так: адмирал настаивал, что с помощью примененной им тактики он не только защитил французское побережье от нападения, но и, не вступая в бой, нанес сильный удар по английской торговле. Поншартрен не ответил прямо, однако по двору опять поползли слухи, что Турвилль стал трусом, что он почивает на лаврах Бичи-Хэда и более не предпочитает рисковать. Откуда идут эти слухи, Турвилль догадывался, но сделать ничего не мог. Естественно, это не улучшило отношений между министром и адмиралом.
В конце 1691 года умер французский военный министр Лувуа, и Яков II сумел, наконец, уговорить Людовика высадиться в Англии. Однако с реальностью его планы имели мало общего: он почему-то считал, что стоит его ногам ступить на родную землю, как сразу же английский народ свергнет Вильгельма и пригласит Якова на престол. Брат Карла II имел много шпионов и конфидентов на Острове, однако большая часть из них была либо пустыми мечтателями, либо проходимцами. Одним из людей, ведущих с Яковом тайную переписку, был... Эдвард Рассел, командующий английским флотом. Что это было: подстраховка старого интригана или хитроумная шпионская операция — судить трудно. Но лучшей аннотацией на действия адмирала Рассела может служить мнение Даниеля Дефо — знаменитого автора «Робинзона Крузо», а по совместительству — действительного сотрудника Королевской Секретной Службы (Royal Secret Service). Сравнивая Рассела с герцогом Мальборо, Дефо отмечал: «как и Черчилль-Мальборо, Рассел часто попадал под следствие за воровские дела; вместе с Мальборо он. первым предавший Якова, был готов первым предать и Вильгельма, если бы это отвечало его интересам. Но Мальборо все же был великим полководцем, каковым Рассел никогда не был, он был на десять процентов моряком и на девяносто процентов политиком, точнее политиканом».
Для высадки в Англии Людовик выделил около 17 тысяч штыков вместо обещанных 25 тысяч. Маршалы, сопротивлявшиеся этой операции, отдали под эту авантюру самые худшие свои войска, резонно предполагая, что судьба Франции решается в сухопутном противостоянии со странами Аугсбургской лиги. Предназначенные для высадки полки были рассредоточены по местам посадки на транспорты: в портах Гавр, Булонь, Шербур, Ла-Хог. Из-за отсутствия взаимодействия между генералами и адмиралами французы не успели набрать нужного количества транспортов и подготовить брестскую эскадру к походу.
Задача флота Турвилля состояла в защите войсковых конвоев в Англию, однако главенство над высадкой взяли армейские генералы, ничего не понимавшие в морском деле. Поншартрен, поддержавший мнение маршалов, вместо того, чтобы наладить взаимодействие флота и армии, заискивал перед королем. Поэтому он горячо поддержал план Якова и настаивал на скорейшем выходе в море. Турвилль в своих письмах королю, напротив, советовал дождаться полной готовности флота и только после этого начинать операцию. Он считал, что высадка имеет большие шансы на успех, но ее нужно основательно подготовить. В свою очередь морской министр добился аудиенции у короля и, в пику адмиралу, добился у Луи подписи на самом оскорбительном приказе из всех, что когда-либо получал любой флотоводец. Людовик через Поншартрена (приказ написан рукой морского министра) приказывал Турвиллю выйти в море 25 апреля 1692 года, независимо от того, будет ли готов его флагман «Солейл Руаяль», и со всеми теми кораблями, брандерами и транспортами, которые будут к этому времени готовы. Далее говорилось: «Его Величество положительно желает (veut absolument), чтобы он вышел из Бреста 25 апреля, даже если он получит сообщение, что противник находится в море с превосходящими силами или в случае, если он встретит противника на переходе к Ла-Хогу, Его Величество желает (veut), чтобы он сразился с ним, каким бы многочисленным он ни был (en quelque nombre qu'ils soient); и если ему удастся разбить их, он должен будет преследовать их до самых их портов, отделив при этом дивизион в Гавр для конвоирования транспортов до места высадки войск; но если он потерпит поражение, Его Величество оставляет на его усмотрение выбор наилучшего способа спасения флота.
