Я быстро сработался с другими сотрудниками. Первоначальное несколько предвзятое отношение ко мне и определенное недоверие улетучились. И вот однажды я был вызван к начальнику отдела штурмбаннфюреру Л. Мне было лишь сказано, что речь идет об особо важном деле. Особо важным же делом здесь было, по сути, все. В результате даже за допущенную небрежность грозила смертная казнь.
— У вас есть час-другой? — приветствовал меня Л. — Мне надо обсудить с вами исключительно важное дело, что займет немало времени.
И он дал указание никого к нему в кабинет не пускать.
— Вы ведь как-то проплывали по Панамскому каналу?
— Да, — ответил я, — не менее полудюжины раз.
— Вы можете представить его себе мысленно?
— Конечно, и абсолютно точно.
— Отлично, — продолжил Л. — У меня появилась некая идея. Ее-то вы и должны превратить в нечто реальное. Вы мой сотрудник, и я немедленно назначаю вас руководителем операции «Пеликан». Ничего подобного в мире еще не происходило, вы уж мне поверьте!
— Что мне надлежит делать?
— Это я вам сейчас объясню. Вы получите все, что вам потребуется для ее осуществления: деньги, людей, корабли, самолеты, любую поддержку. Операция «Пеликан» приобретает абсолютный приоритет! За нее вы несете ответственность непосредственно передо мной. И я требую, чтобы вы занялись ею немедленно. Она должна быть запущена как можно быстрее.
Я пока еще не понимал, чего он хотел.
— Слушайте внимательно, — пояснил он. — Американский и английский флоты могут почти молниеносно менять местонахождение своих кораблей. Если американцам, к примеру, необходимо создать превосходство над японским флотом, они создают его на Тихом океане. Когда же мы предпринимаем что-либо здесь, в Европе, они отводят свои корабли оттуда и вешают их нам на шею.
— Вполне логично, — заметил я. — И тут уж почти ничего не поделаешь.
— И все же, почему они могут так быстро менять театры военных действий, почему? А потому, что у них есть Панамский канал! Без него они должны были бы огибать мыс Горн и терять драгоценное время, затрачивая на переход не дни, а недели. Если нам удастся закрыть проход по Панамскому каналу, то американцы будут надолго связаны по рукам и ногам. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Не совсем, — признался я. — Хотелось бы прежде всего знать, как мыслите вы осуществить задуманное вами.
— Осуществление моей идеи — это уже ваша забота, — заявил решительно он. — Для этого-то вам и предоставят все необходимое. Поразмыслите, как лучше все провернуть! Операция должна пройти успешно!
Я уже отвык удивляться заданиям, выпадавшим на мою долю на новой службе. Совершить диверсию на Панамском канале — отлично! А почему бы с тем же точно успехом не совершить посадку на Марсе или не выкрасть из Белого дома президента Рузвельта? Шел 1943 год, и война, в особенности на безмолвном фронте, с применением агентуры, приняла совершенно немыслимые формы.
То, что новое задание было задумано вполне серьезно, я убедился уже через несколько часов после нашей беседы с начальником отдела Л., когда получил особые полномочия. В частности, флот и авиация были обязаны предоставлять в мое распоряжение все, что мне потребуется. Все…
Я постарался произвести на начальство благоприятное впечатление, надеясь, однако, на то, что операция «Пеликан» найдет свой конец среди многих других проектов в ящике письменного стола.
При этом на ум мне пришла история с доктором Дудтом — своеобразное авантюрное происшествие, случившееся в нашем ведомстве примерно в то самое время, когда Скорцени вызволял Муссолини из плена в горах.
Проходимцу Дудту, высокому худому индийцу, какими-то непонятными путями удалось убедить руководство Главного управления имперской безопасности, что он сможет получить неизвестным доселе методом синтезирования исходных материалов столь необходимый для дальнейшего ведения войны бензин, и в больших количествах. Ему были предоставлены комфортабельные апартаменты в гостинице «Королевский двор». Ежедневно доставляли туда две бутылки красного вина и бутылку коньяка. Кроме того, он получал каждый день по две ампулы морфия, который вводил себе в руку. Фирма «Сименс» предоставила в его распоряжение целый цех. С насмешкой наблюдали инженеры фирмы за экспериментами, проводимыми новоиспеченным Калиостро с таинственного Востока. Им было приказано выполнять все его пожелания и требования, которых у него с каждым днем становилось все больше. Составленное им для себя меню включало, например, такие деликатесы, как паштет из гусиной печени, устрицы, зернистая икра, шампанское. Ел он только белый хлеб, и то без корки. Каждое утро ему подавали молоко, остатки которого он выплескивал на пол заводской столовой. Голодные, изможденные непосильным трудом работницы роптали, видя его не соответствующий тяжелому времени снобизм.
Жажда жизни неизвестно откуда взявшегося прохиндея была значительно больше, нежели этого можно было ожидать, глядя на его тщедушную фигуру. Ведомство было вынуждено частенько вмешиваться, чтобы замять его любовные похождения и профинансировать его причуды.
Эксперименты Дудта продолжались четыре месяца и обошлись в несколько миллионов марок. Предъявленный кудесником в объеме менее полулитра бензин оказался слитым из стоявшего неподалеку мотоцикла. Все кончилось тем, что его отправили в концентрационный лагерь Дахау, а ответственного за этот проект сотрудника главного управления — на фронт. Дело Дудта оглашения, естественно, не получило.
Не должен ли и я стать, вопреки своему желанию, даже без предъявления излишествующих требований, своеобразным Дудтом Панамского канала?
Но произошло неожиданное.
Я установил, что Панамский канал можно действительно вывести из строя. И совсем даже просто. Если, конечно, все пройдет как по нотам.
Выехав в Бреслау, я нашел там инженера Хубриха, пожилого уже человека с молодым лицом, который в начале столетия искал приключений в Центральной Америке. Он был, в частности, назначен одним из ведущих инженеров строительства Панамского канала, чертежи которого у него сохранились. Теперь я уже не помню, кто вышел на господина Хубриха. Когда я поехал к нему, то был в душе противником проекта, возглавлять который поручили мне.
Мы встретились с ним в небольшом ресторанчике, где пили некрепкое пиво и вкушали фрикадельки с картофельным салатом, приготовленным на воде.
— Мне хотелось бы поговорить с вами по одному довольно любопытному вопросу, — поприветствовал я Хубриха. — Можно ли вывести из строя Панамский канал?
— Все, что создано человеческими руками, может быть ими же и уничтожено, — глубокомысленно заметил Хубрих.
