Популярность песен Высоцкого в стране в этом году достигает пика. Его хотят слушать не только дома с катушек магнитофонов, но и заказывают музыкантам оркестров в ресторанах. Особой популярностью среди богемы Москвы и иностранцев пользовался фешенебельный ресторан «Архангельское», открывшийся в прошлом году. В репертуаре оркестрантов были песни, не прошедшие цензуру. Песни Высоцкого в этом ресторане исполнял молодой солист Анатолий Бальчев. Однажды состоялось знакомство автора и исполнителя, которое переросло в дружбу. Вместе с Бальчевым Высоцкий сделает несколько записей своих песен.
И еще одна необычная работа этого года — озвучивание роли в многосерийном мультипликационном фильме режиссера А.Боголюбова «Волшебник Изумрудного города». Сначала Боголюбов пригласил В.Смехова на озвучивание большой роли злой волшебницы Бастинды, а тот, в свою очередь, позвал Высоцкого. Персонаж Высоцкого — Волк, слуга Бастинды. Несмотря на неопытность актера в мультипликации, режиссер работой Высоцкого был удовлетворен.
Еще в 1968 году Высоцкий мог бы озвучивать еще одного волка в самом знаменитом советском мультфильме «Ну, погоди!». Режиссер картины В.Котеночкин, когда придумывал героев мультфильма, сразу имел в виду, что для озвучивания Волка пригласит Высоцкого. И Высоцкий был согласен, даже обещал для своего персонажа написать песню. Но на прошедшем незадолго до начала работы над первой серией «Ну, погоди!» Пленуме ЦК ВЛКСМ Высоцкого кто-то назвал «одиозной фигурой». Этого оказалось достаточно, чтобы его кандидатуру не утвердили. Волка озвучил А.Папанов. Получился волк не хуже и не лучше, а другой.
В первой и десятой сериях мультфильма Котеночкин использовал мелодию песни Высоцкого — «Песни о друге» («Если друг оказался вдруг...»).
Годом раньше еще в одном мультфильме использовался уникальный голос Высоцкого. Студия «Союзмультфильм» в 1967 году выпустила «фильм для взрослых» «Шпионские страсти» (режиссер Е.Гамбург), где в уста вульгарной певички вложен фрагмент романса Е.Гребенки «Очи черные» в исполнении Высоцкого. Хотя фонограмма проигрывается с ускорением и голос Высоцкого сильно искажен, не узнать его невозможно!
В апреле 1944 года гитлеровцы пытались провезти из Румынии в северную Италию огромную автоколонну с бензином для обеспечения топливом своих танков и самолетов. Чтобы хоть как-то обезопасить свою шкуру, гитлеровцы посадили за руль русских пленных. Пленные вели машины в наручниках, цепь от которых связывала их с охранником. Отряду югославских партизан было дано задание остановить колонну, но ни в коем случае не ценой жизни русских пленных. Как быть? Но получилось так, что русские и югославы действовали согласованно без встреч и тайной переписки. Связь без связи — высшее проявление единодушия. И те, и другие знают, что не допустят, чтобы бензин попал на фронт, и ищут разумное решение, единственную дорогу к победе и жизни.
Эти подлинные события легли в основу сценария совместного советско-югославского («Мосфильм» и «Филмски студио», Титоград) фильма «Единственная дорога» (сценарий Вадима Трунина — «Окованные шоферы», постановка Владо Павловича).
Ровно через 30 лет после описанных выше событий в старых заброшенных карьерах недалеко от Ужгорода начались съемки этого фильма. Постановщик В.Павлович так хотел снять в своей картине Высоцкого, что, во-первых, предложил ему любую роль на выбор, а во-вторых, чтобы у актера не возникало сложностей в театре, пригласил сниматься директора театра Н.Дупака.
О той работе Высоцкого рассказывает актер Г.Юхтин, также снимавшийся в фильме: «Сначала часть югославской натуры снималась в Закарпатье. Киногруппа базировалась в Ужгороде. Известные актеры Влад Дворжецкий, Виктор Павлов, Анатолий Кузнецов, Лев Дуров и другие уже сыграли часть сцен, а Высоцкий никак не появлялся. Он приехал буквально на несколько часов. Со всеми поздоровался, с кем — за руку, с кем — расцеловался. Посетовал на жуткую занятость. Здесь же на съемочной площадке переоделся, обсуждая с режиссером порядок работы... Сам развел мизансцену, отрепетировал действие. Павловичу оставалось лишь поблагодарить актера. Оперативно закончив съемку, не умывшись как следует, перекусил, выпить отказался. Высоцкий еще хотел купить в Ужгороде какой-нибудь подарок для Марины...»
Герой Высоцкого, Солодов, до войны — студент и поэт, на фронте — капитан. Тяжелораненым он попал в фашистский плен. Единственная дорога из неволи — через подвиг и смерть. Этому гордому, горячему человеку Высоцкий вложил в уста парадоксально звучащие, но очень емкие слова:
Мы не умрем мучительною жизнью —
Мы лучше верной смертью оживем!
Солодов-Высоцкий хрипло рычит за баранкой свою песню, скалится на охранника, тот бьет его прикладом автомата по лицу... И тут Солодов нажимает на педаль акселератора, и громадный бензовоз врезается в цистерну впереди идущей машины. Мертвый фашист-охранник. Чудом уцелевший Солодов, прижатый рулевой колонкой к стенке кабины. Он выбрал себе единственную дорогу, он умрет достойно...
Для фильма Высоцкий написал еще две песни — «Если где-то в чужой, неспокойной ночи...» и «В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха...», которые в фильм не вошли.
В июле и августе съемки продолжались в Югославии.
Фильм получился малоинтересным, причем Высоцкий понимал это с самого начала. Позже он с иронией рассказывал о съемках: «Роль у меня без слов, без единого слова, но зато с песнями... Роль со смертью, чтобы так дней за пять отсняться, умереть, спеть и закончить. Я под это дело съездил в Югославию. Снимали мы, значит, в Черногории, в очень интересных местах. Я написал там стихи о черногорцах, потому что лавры Пушкина мне не давали покоя...»
В Югославию прилетела Марина, и они совместили работу в фильме с отдыхом на острове-отеле Свети-Стефано.
Курортные впечатления были омрачены известием из Парижа.
Из книги воспоминаний М.Влади: «Мы в Югославии, на небольшом острове Свети-Стефано... Ты снимаешься в фильме, я приехала вместе с тобой.
Из Парижа мне звонит сестра... и сообщает мне, что мой дом ограбили... Все, что я приобрела за двадцать лет работы, исчезло. Драгоценности, серебро, меха, кинокамеры, радиоаппаратура... Я сообщаю тебе эту новость весело, будто забавную историю. Ты же страшно расстроен. В твоих глазах все эти вещи — бесценные сокровища.
Все это можно купить, и, в конце концов, я могу прекрасно обойтись и без столового серебра, без драгоценностей и всякого другого. Я признаюсь, что жалею о большой норковой шубе, в которой мне было так тепло и в которой я выглядела как настоящая барыня».
