Высмеивая претензии Троцкого, напоминая ему, что под заявлением оппозиции подписалось не более тысячи человек, Сталин в то же время осознавал опасность, исходившую от оппозиционеров. Он заявил: «Перед нами имеются две опасности: опасность войны, которая превратилась в угрозу войны, и опасность перерождения некоторых звеньев нашей партии. Идя на подготовку обороны, мы должны создать железную дисциплину в нашей партии. Без этой дисциплины оборона невозможна». Еще раньше Сталин поставил на одну доску действия крупных капиталистических держав против СССР и выступления оппозиции. 24 мая на пленуме ИККИ Сталин заявил: «Я должен сказать, товарищи, что Троцкий выбрал для своих нападений на партию и Коминтерн слишком неподходящий момент. Я только что получил известие, что английское консервативное правительство решило порвать отношения с СССР. Нечего и доказывать, что теперь пойдет повсеместный поход против коммунистов. Этот поход уже начался. Одни угрожают ВКП(б) войной и интервенцией. Другие – расколом. Создается нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого».
На объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), продолжавшемся с 29 июля по 9 августа 1927 года, развернулась острая полемика между оппозицией и руководством по всему спектру международных проблем. Сталину приходилось оправдываться за события в Австрии, Польше, Англии, Китае. Эти обвинения в адрес Сталина А. Улам комментировал так: «Нам представляется, что эти обвинения были еще более нечестными, чем заявления американской оппозиции, которая винит правительство США в том, что число стран «свободного мира» сокращается. Но каким образом Советский Союз мог отвечать за то, что коммунизм не одерживал побед в 1926 году? Как Сталин мог стать причиной экономического возрождения Германии, или неудач коммунистов Франции на выборах, или провала британской всеобщей забастовки?»
Помимо международных проблем, снова поднимались вопросы теории и истории партии, снова вспоминали, кто и как себя вел с 1903 года. Пытаясь изобразить себя и своих сторонников истинными революционерами, Троцкий провел историческую аналогию между событиями в России после 1917 года и французской революцией XVIII века. Троцкий утверждал, что в стране происходит термидорианское перерождение, а Сталин и его сторонники – это «термидорианцы», уничтожающие подлинных революционеров, таких как Троцкий, Зиновьев, Каменев и другие. Дискуссия становилась все более жесткой. 5 августа Сталин предъявил оппозиции очередной ультиматум, потребовав от нее под угрозой исключения Троцкого и Зиновьева из состава ЦК «отказаться решительно и бесповоротно от «термидорианской» болтовни и несуразного лозунга насчет клемансистского эксперимента», осудить своих сторонников в партиях Коминтерна и порвать с ними, «отказаться от всякой фракционности и от всех тех путей, которые ведут к созданию новой партии в ВКП(б)».
8 августа Троцкий, Зиновьев, Каменев, Пятаков, Смилга, Раковский, Муралов и другие направили в ЦК покаянное письмо, второе после осени 1926 года. Выразив удовлетворение тем, что оппозиция «по всем… вопросам, нами поставленным, в известной мере отступила», Сталин заявил: «То, что предлагает нам оппозиция, нельзя считать миром в партии. Не надо поддаваться иллюзии… Это временное перемирие, которое может при известных условиях явиться некоторым шагом вперед, но может и не явиться». В то же время было очевидно, что Сталин не хотел идти на окончательный разрыв с оппозицией в условиях, когда над страной нависла угроза войны. Обращаясь к тем своим сторонникам, которые требовали от оппозиционеров полной и безоговорочной капитуляции, Сталин говорил: «Нет, товарищи, нам перемирие нужно, вы тут ошибаетесь. Если уж брать примеры, лучше было бы взять пример у гоголевского Осипа, который говорил: «Веревочка? – давайте сюда, и веревочка пригодится». Уж лучше поступать так, как поступал гоголевский Осип. Мы не так богаты ресурсами и не так сильны, чтобы могли пренебрегать веревочкой».
Однако второе перемирие было еще более коротким, чем первое. Не исключено, что активизации деятельности оппозиции опять способствовало очередное обострение международной напряженности. Осенью 1927 года во Франции развернулась кампания за разрыв отношений с СССР. Эту кампанию направлял и финансировал Детердинг, прибывший в Париж. 2 сентября в Варшаве было предпринято очередное покушение на жизнь советского дипломата. В этой обстановке 3 сентября 13 членов ЦК и ЦКК во главе с Троцким, Зиновьевым и Каменевым представили в ЦК подготовленный к XV съезду партии проект «Платформы большевиков-ленинцев (оппозиции)». Через три дня Троцкий, Зиновьев, Муралов и Петерсон, ссылаясь на сокращение сроков предсъездовской дискуссии до одного месяца, потребовали созыва пленума ЦК 15—20 сентября.
Очевидно, на сей раз руководство страны решило не допускать новой дискуссии. 13 сентября ОГПУ сообщило, что в ходе обыска на квартире некоего Щербакова, сына бывшего фабриканта, была обнаружена подпольная типография. Расследование установило связь Щербакова с рядом членов партии – сторонников оппозиции (Грюнштейн, Гердовский, Мрачковский, Охотников и другие). В сообщении приводились слова арестованного Щербакова: «В военных кругах существует движение, во главе которого стоят тт. Троцкий и Каменев… О том, что организация предполагает совершить переворот, не говорилось, но это само собой подразумевалось».
Кроме сообщений о разговорах по поводу «движения», участники которого «подразумевали» совершение «переворота», ОГПУ не могло предъявить ничего существенного, а «классово чуждое» происхождение Щербакова необязательно свидетельствовало о «белогвардейской» природе типографии. Однако уже 15 сентября секретариат ЦКК заслушал доклад Е.М. Ярославского «Об участии членов ВКП(б) в деятельности нелегальной контрреволюционной организации вместе с беспартийными», в котором было приведено это сообщение ОГПУ. 22 сентября политбюро и президиум ЦКК известили все партийные организации об обнаружении подпольной типографии и о том, что «часть арестованных беспартийных действительно связана с некоторыми лицами из военной среды, помышляющими о военном перевороте в СССР по типу переворота Пилсудского». Эти утверждения легли в основу одного из главных обвинений в адрес оппозиции.
Выступая на объединенном заседании президиума ИККИ и ИКК 27 сентября 1927 года, Сталин заявил: «Оппозиция до того запуталась, так ловко загнала себя в тупик, из которого нет выхода, что она очутилась перед выбором: либо Коминтерн и ВКП(б), либо… ренегаты из нелегальной антипартийной типографии. Нельзя болтаться между этими двумя лагерями. Пора сделать выбор. Либо с Коминтерном и ВКП(б) и тогда – война… против всех и всяких ренегатов. Либо против ВКП(б) и Коминтерна, и тогда – скатертью дорога… ко всяким ренегатам и перерожденцам, ко всяким Щербаковым и прочей дряни». Аргументы Сталина повторяли и другие ораторы, и после недолгой дискуссии Троцкий был исключен из Исполкома Коминтерна.
