что тут один из его последних надежных оборонительных рубежей на советской земле. И фюрер требует любой ценой удержать позиции на Днепре. Там, на высоком противоположном берегу, — мощная, умело организованная система огневых точек, оборудованные по всем правилам инженерные укрепления, надежное тыловое обеспечение. И все продумано, нацелено на беззащитную реку, которая загорится, закипит, как только обнаружится попытка отвоевать эти неприступные позиции.
А нашим войскам приказано форсировать Днепр. И надо думать о том, как совершить этот бросок, позаботиться об организованности движения, о надежности огневого прикрытия, о выборе мест, где целесообразнее всего переправляться. Командование фронтом решило перебросить почти всю 65-ю армию из междуречья Сожа и Днепра вниз, в район Лоева — Радуля, чтобы она с ходу форсировала Днепр, причем на участке, где уже пыталась и не смогла переправиться 61-я армия.
Рокоссовский дал на подготовку операции шесть суток. Что такое шесть суток, когда столько нужно успеть! Перебросить на новый участок два корпуса, обеспечить переправочными средствами десанты, разведать систему огня на том берегу, спланировать артиллерийскую и авиационную поддержку… Вот тут 65-я снова показала, на что она способна.
То было настоящее боевое творчество. А проявлялось оно везде, начиная со штаба армии. Иван Семенович Глебов и на сей раз проявил редкую способность увидеть предстоящую операцию в целом и деталях, прочувствовать ее динамику, приготовить набор «тактических ключей», предусмотреть возможные действия противника и представил командарму обоснованный, предельно четкий план. Было в плане интересное новшество. Глебов предложил провести при форсировании две артподготовки. Замысел выглядел так: первый эшелон десанта отплывает и на две первые траншеи противника в пойме обрушивается вся артиллерия, потом орудия с закрытых позиций бьют по огневым средствам в глубине обороны врага, а десант сопровождают огнем орудия, поставленные на прямую наводку; с подходом десанта к обрыву, где у гитлеровцев находится главная оборонительная позиция, начинается вторая артподготовка. Эта идея была выношена, разработана и обоснована начальником штаба, по профессии артиллеристом. Командующий артиллерией фронта Василий Иванович Казаков утвердил план: при такой, как на Днепре, насыщенности вражеской обороны десанты только и могли рассчитывать на успех при самой мощной обработке огнем всей глубины вражеской обороны, всех ее участков, узлов.
Штабы корпусов, дивизий разработали схемы использования сил при форсировании: сколько подразделений идет в первый десант, сколько — следом, как переправляется техника, как обеспечивается связь с высадившимися на другом берегу частями, с соседями…
Под руководством армейского инженера Павла Васильевича Швыдкого — одного из тех, в кого Батов верил как в самого себя — саперы совершили настоящий подвиг: мост протяженностью 400 с лишним метров под грузы до 60 тонн изготовили в сказочно короткий срок — за день до форсирования реки детали моста уже ждали перевозки в прибрежных лесах. Когда десанты овладели поймой и второй траншеей врага, саперы Швыдкого стали ставить мост сразу с обоих берегов. И поставили за сутки! Под бомбами, под артиллерийским обстрелом… В Москве не поверили, специально прислали инженера, чтобы разобрался в этом деле. А по мосту на плацдарм за Днепром уже переправлялась техника…
Но это было позже. А пока саперы готовили лодки, им помогали рыбаки, плотники, лесосплавщики — крестьяне приднепровских деревень; поблизости на озерах тренировались гребцы, учились плавать, собирали паромы, отрабатывали погрузку на них орудий. Чтобы, когда выйдут на Днепр, не терять ни минуты, потому что усвоили уже, что терять минуты — значит терять темп, терять людей, терять уверенность в успехе.
Радецкий позаботился о политическом обеспечении операции — в частях проводили партийные собрания, беседы с новобранцами. На некоторых собраниях побывал и командующий. Коммунист Батов призывал бойцов оправдать доверие партии, честно выполнить свой солдатский долг.
…15 октября 1943 года при поддержке артиллерии началось форсирование. Батов держал в руках управление всем напрягшимся до предела армейским организмом. И впервые после Сталинграда несколько раз мысленно повторил: как трудно успешно наступать! Обороняться в Крыму было невыносимо тяжко, но наступать на сильного врага нисколько не легче.
Через годы он воскресил яркие эпизоды сражения за Днепр: «Все лодки батальона Кулешова почти одновременно подошли к берегу. Первыми вступили на правый берег разведчики сержанта П. М. Пахомова из разведроты дивизии (Петр Михайлович Пахомов был удостоен за этот подвиг звания Героя Советского Союза). Десант высадился, с ходу атаковал немецкое боевое охранение, выбил из траншеи и начал продвигаться к прибрежным высотам. А реку уже пересекали лодки второй очереди. Командир дивизии спешил, пока еще не совсем рассвело, нарастить силы, борющиеся за плацдарм. С высоты Шитцов противник вот-вот начнет прицельную стрельбу по реке, и тогда переправляться будет сложно.
…Бой за рекой разгорался. Отчаянно жестокий, как это бывает при десантах. Пройдет некоторое время, и на плацдарме войдут в силу законы организации и управления. Появятся опергруппы, а затем и штабы соединений. Перебросится артиллерия… Но в первые часы после высадки все решают доблесть и мастерство тех немногих людей, которые зацепились за берег.
— Кузовков, кто у тебя уже на той стороне?
— Два батальона сто двадцатого и до роты триста третьего. Держатся с трудом. Шитцы давят огнем.
— Как Кулешов?
— Он молодец. Уже углубился на полкилометра от реки.
— Радиосвязь есть?
— На реке была, сейчас прекратилась. Что-то у них там случилось. Тянем через реку провод.
— В Кулешова верю. Он удержится».
«В Кулешова верю…» Эта вера в людей — в командиров корпусов, дивизий, полков, батальонов — очень помогала ему командовать армией. Так же как им помогала вера в него. Они всегда знали: он близко, он в курсе всех событий, наблюдает за их действиями, направляет их, если нужно, тут же вмешается, повлияет на ход боя.
Николай Михайлович Горбин вспоминал, что командарм перед днепровской операцией высказал пожелание (приказывал категорически он только тогда, когда в том была необходимость):
— Хорошо бы мне иметь связь непосредственно с передовыми отрядами, батальонами, полками — напрямую!
Такую связь ему обеспечили, хотя, правда, в огне она порой нарушалась. С ее помощью он лучше ощущал дыхание своих солдат. А это входило в число главных требований его полководческого кодекса, которого он придерживался на войне сам и который всячески старался сделать обязательным для всех командиров.
В последнюю перед форсированием Днепра ночь, когда по традиции вспоминали Сталинград, Курскую дугу и еще раз перебирали, все ли готово для высадки на тот берег, командарм обратился к члену Военного совета Радецкому:
— Николай Антонович, помогите через политработников выявить первых героев… Безвестных остаться не должно!
Наступали перед большими боями минуты, когда сложное нагромождение забот, как будто полностью владевших мыслями командарма, вдруг отодвигалось и уступало место мыслям
