и Калинковичи. Под Паричами армия стала в оборону.
…Летний рассвет застал командарма на ногах. Отдыхал последнее время урывками, никак не укладывался в те графики, которые сам для себя составлял и сам же чуть ли не каждый день уплотнял. Готовилось большое наступление, и большие заботы ходили за командармом по пятам. В тот день срочные дела пришлось временно отложить, на армейский командный пункт приехали Жуков и Рокоссовский. Скорее всего на рекогносцировку. Если так, не исключено, что 65-й поручат наносить главный удар. Тогда Батов изложит свой план прорыва вражеской обороны, и возможно, он совпадет с замыслом представителя Ставки и командующего фронтом… Этот план армейский штаб вынашивал уже довольно долго, и Батов не сомневался, что, действуя по нему, 65-я обеспечит успешное развитие фронтовой операции, от чего будет зависеть во многом успех всего летнего наступления в Белоруссии.
Наступление готовилось грандиозное. Четырем фронтам предстояло сокрушить вражеские оборонительные линии, взломать глубокие оперативные построения немецко-фашистских войск, ликвидировать одну из главных группировок, прикрывающих берлинское направление, очистить от оккупантов Белоруссию и выйти на позиции, гарантирующие стратегический успех Советской Армии на завершающем этапе войны. О размахе операции можно судить хотя бы по таким цифрам. К ее началу войскам надлежало получить из тыла 400 тысяч тонн боеприпасов, 300 тысяч тонн горюче-смазочных материалов, до 500 тысяч тонн продовольствия и фуража. Операция получила кодовое название «Багратион».
Масштаб операции, колоссально выросшая техническая оснащенность армии требовали совсем иной, чем прежде, зрелости от военачальников. Батов не испытывал сомнений насчет готовности своей армии участвовать в операции «Багратион». Он искал вместе со штабом самое верное решение, пусть трудное для наступающих, но неожиданное и поэтому проигрышное для противника. Его подсказали местность, по которой проходил фронт, и построение немецкой обороны применительно к ней.
Глухие, топкие болота засосали здешние леса, подползли к сырым лугам, редким полям и деревням, державшимся за неширокие песчаные взгорки; «болотный пейзаж» дополняли бесчисленные маленькие речушки и каналы. Вот и развернись тут с техникой! А если попытаться все же использовать технику и ошеломить противника, который счел бы диким даже предположение о возможности использования танков, самоходок, тяжелых орудий с лесных, зыбких плацдармов? Эта идея утвердилась в мыслях командарма, когда он в корпусе И. И. Иванова узнал от солдата, который был родом из здешних мест, о мокроступах. Оказывается, тут издавна приспособились плести из лозы нечто вроде лыж, чтобы передвигаться по болотам — осоки накосить, ягод набрать… Солдат взялся сделать мокроступы. Комкора Иванова это открытие обрадовало. Окажется реальным вариант с «форсированием болот», его корпус может получить при прорыве ударное направление. А генералу было не безразлично, каким идти в наступление — первым или вторым. Он заказал солдату несколько пар мокроступов, а потом пригласил командарма посмотреть их «на ходу». Армейский инженер Швыдкой тут же развил идею: там, где пройдут люди, у специалистов хватит смекалки и знаний переправить и технику. Так постепенно оформлялся интересный, сулящий заманчивые перспективы замысел.
К тому времени, когда в армию наведались Жуков и Рокоссовский, идея уже получила техническое обоснование и претворялась в жизнь. По дороге на передовую Рокоссовский поинтересовался: почему командарм проводит много времени в частях, расположенных на «мокрых» позициях. Тогда командарм поделился замыслом: конечно, наступать из района Паричей по всем статьям сподручней — и технике удобнее двигаться посуху, и пехоте лучше, когда твердая почва под ногами. Это аксиома. Но не для нас одних, для противника — тоже. Недаром под Па-ричами каждая высотка огневыми точками нашпигована, заминирована, колючей проволокой каждый метр земли опутан… Болота же на картах обозначены непроходимыми. Там у немцев лишь отдельные узлы сопротивления; так что, одолел болота, и считай — на оперативный простор вырвался.
— А как одолеешь?
Батов рассказал, что инженеры, промерив глубину болот, уже наметили танковые маршруты, колонные пути, саперы готовят гати (Швыдкой взялся сооружать то, что не предусматривалось никакими наставлениями по инженерной службе). Потом представитель Ставки и командующий фронтом проехали на танкодром, посмотрели, как тренируются танкисты.
Командующий фронтом утвердил план армейской операции. Как обычно, штаб организовал ее проигрыш на макете. Маршал Жуков распорядился подготовить два варианта ввода в прорыв 1-го Донского гвардейского танкового корпуса М. Ф. Панова. Корпусу предстояло сыграть очень важную роль в развитии наступления войск фронта. От Паричей путь танкистов Панова лежал на Бобруйск, где вместе с войсками, наступающими от Рогачева, танкисты должны были замкнуть кольцо окружения бобруйской группировки гитлеровцев. Ускоренный вариант имел в виду ввод подвижной группы не на восьмые сутки, как обычно практиковалось в подобных операциях, а самое позднее — на шестые. Какой из вариантов осуществится, зависело в основном от армии Батова — от того, как быстро и как глубоко прорвет она оборону врага. Батов и Панов могли положиться друг на друга. 1-й гвардейский Донской танковый корпус шел с 65-й от Днепра. И у командарма с командиром корпуса сложилось такое взаимопонимание, когда один не только сразу улавливает идею другого, но и продолжает и развивает ее и тут же предлагает способы осуществления.
Как и в Крыму, и под Сталинградом, и под Курском, и на Днепре, Батов нисколько не сомневался, что успех операции в конечном счете обеспечат люди. Его радовало, когда он наблюдал, как скрупулезно отрабатывает со своими танкистами все детали предстоящего рейда на Бобруйск Михаил Федорович Панов, как изобретательно действуют под руководством Павла Васильевича Швыдкого двужильные саперы, как — в который уже раз! — уточняют задачи частям первого эшелона командиры корпусов Иван Иванович Иванов и Дмитрий Федорович Алексеев… 65-я готова наступать!
…Утро 24 июня. До начала артподготовки считанные минуты. Командарм на пункте управления с оператором, связистами, разведчиками, представителями соединений и частей, взаимодействующих с армией. Скорее бы залпы и возбуждающее и в то же время успокаивающее движение вперед той огромной массы людей, которую он, командующий, должен безошибочно привести на очередной победный рубеж. Сколько уже раз он точно так же следил за минутной и секундной стрелками часов в ожидании начала наступления. Казалось, пора бы привыкнуть, ждать спокойно. Ничего подобного! Всякий раз приходится подавлять в себе какое-то лейтенантское волнение, прятать от окружающих непривычно сковывающую напряженность. С первыми залпами это проходит, начинается работа, поглощающая все, — энергию мысли, внимание, волю… Что-то очень медленно движутся стрелки часов… И утро заметно свежее вчерашнего… Еще один круг по циферблату, и прогремит первый залп.
Пошли!
— Швыдкого!
— Швыдкой у аппарата!
Командарм просит доложить, как прокладываются пути: от саперов сейчас зависит едва ли не все развитие операции.
— Напоминаю еще раз: вы обеспечиваете темп! Гитлеровское командование явно не рассчитывало на
