А года два назад он колоться начал. Я когда узнала, что эта Оля его на наркоту посадила, стала уговаривать его бросить, лечиться. Он лечился, но все было бесполезно... Да и как бросишь, если подруга его уговаривает — мол, давай попробуем, нам полегчает, ну один разочек уколемся! Все бесполезно было... Потом он и гепатит через это дело подхватил...
Я ничего больше не хочу говорить. Вот только одно помню: в день похорон я пришла домой, смотрю — а на крыше соседнего дома вращается такой шарик... Серебристый весь и лучики пускает. Ну, я пригляделась — раньше-то его не было там, и взяться ему неоткуда. Шарик повисел, повисел и пропал... Так, я думаю. Юра попрощался с нами...
.. Для одних она — последняя и, может быть, самая яркая любовь Юрия Хоя, для других — дрянь и наркоманка, которая подсадила любимого на иглу и свела его в .могилу. И последних гораздо больше. Потому что Оля Самарина на самом деле дрянь. Но что-то Юра ведь нашел в ней, черт возьми, не из-за одного же траха он с ней жил столько-то лет?!
В прихожей меня встречает портрет Хоя, написанный масляными красками в стиле как бы примитивизма. Портрет стоит почему-то на полу. Убогая кухня, на дверцу холодильника магнитом пришпилена фотография Хоя в вампирском прикиде и старое расписание концертов. «Москва, Сочи, Геленджик...» Мы сначала пьем кофе на кухне, потом просыпается Олина бабушка. У Оли на попечении осталась старенькая бабушка, у которой отнялись ноги. Время обеденное, но бабушка очень стесняется в присутствии незнакомого человека появляться на кухне. Оля, извинившись, отправляет меня в их с Юрой комнату, а сама кормит бабушку кашей. Практически все пространство маленькой комнаты занимает огромных размеров кровать, натуральный сексодролияце. Вместо подушек — плюшевые мишки и драконы. Вообще, мягкие игрушки разнообразнейших форм и расцветок валяются буквально повсюду. В углу телевизор и видеомагнитофон. В обшем, не комната, а конгломерат глянцевого забугорного каталога про «сладкую жизнь» и отечественной «хрушрбы». Жилшце настоящих раздолбаев. Собственно, такими раздолбайскилш и были их отношения...
Познакомилась я с Юрой в Лужниках. Там концерт был большой, выступало много команд. А у подружки мама в Лужниках работала, вот она нас и провела бесплатно. На концерт мы пошли втроем: я и две моих подружки из ПТУ — я тогда еще, наверное, только в училище поступила — на кондитера... Ну, стоим, музыку слушаем. А тут подходит парень — девчонки, хотите познакомиться с «Сектором Газа»? А я ж тогда и не знала ничего про «Сектор», Юрка только — только в Москве появился, это 1991 год шел... Ну, мы с подружками переглянулись — а чего, делать-то все равно нечего.. . Вобщем, познакомились. А там какие — то совершенно левые ребята оказались, как мне потом Юрка рассказал. Он их взял просто так, за компанию. Вот, а потом мы — нас трое и он с другом — пошли погулять по Москве. Ну, проводил он меня до дома, а через день была Пасха — это 6 апреля или 7 апреля, не помню уже. Вот, Юра и говорит: «В Воронеже я на Пасху всегда хожу на кладбище, к деду с бабкой. А в Москве у меня никого нет. Давай встретимся, хотя бы в церковь сходим...» Ну, мы встретились, в церковь сходили, по Арбату погуляли. А тогда он записывался в гостинице «Орленок» — там у них студия была. Мы и туда заехали. Там еще Дельцов сидел... И те парни, что тогда в Лужниках были. А у меня 13 — го апреля День рождения был. И их всех — всю группу — к себе пригласила.
Ну, короче, на день рождения пришла вся левата. В смысле — те «левые» ребята. А я спрашиваю: где Юра? И мне один парень говорит — да мы в «Макдональдсе» потерялись. А помнишь — он тогда только открылся, и очереди там были в три вилюшки. И только вечером мне сказали, что он в Воронеже . Он заболел. Ну, мне его жалко стало — все бухают, а он... Вот, а потом он выздоровел, снова приехал в Москву, позвонил... Начали встречаться.
Разницы в возрасте я вообще не чувствовала. Но чувствовалось, что он избалован женщинами. Там у него и квартира была, и звонки какие-то... А первый месяц там девок была целая куча... А однажды прихожу к нему в гости, а там — бардак, бутылки пустые валяются... И только парень какой-то сидит, не помню уж кто. Он мне и говорит: блин, замучили совсем, вчера Савин приехал, девок притащили, всю ночь бухали, трахались, бегали куда-то... Я в шоке! Ну, я потом вечером приезжаю к Юрке. Ну, мы пошли погуляли, целый день гуляли. А к вечеру сели поужинать. Немножко выпили и у меня все вскипело — значит так, Юра! Я так не могу — когда ты баб приводишь, трахаешь их там... И ты мне больше не звони! И я повернулась и стала уходить... Вот. А он меня догнал, говорит: «Оля, я ж просто не знал, что ты такая серьезная, даже и не думал...» Вобщем, уговорил он меня остаться.
Да, я знала, что он женат... Но на тот момент они почти разошлись. Она уехала к себе в Воронеж и сказала Юре: «У тебя гастрольная жизнь, ты уезжаешь, а мне такое на фиг не надо...» Вобщем, дело шло к разводу, а Юра мне сказал «В жизни у меня была одна ошибка. И все — больше я таких ошибок повторять не буду...» И Танюха Фатеева мне рассказывала — мы же с ней общались. Я, говорит, тоже знала, что у них все — конец... Они не жили вместе уже больше полугода. А родители мои спросили — что ж ты с артистом связалась?! Они ж, мол, все такие... А потом, когда мама Юрку поближе узнала, то сказала — ладно, живите...
А Юра он всем нравился. Он очень простой, отзывчивый, добрый и настолько общительный! Так он этими своими душевными качествами от москвичей очень отличается... А насчет Москвы... Было время, когда я эту столицу и москвичей ср... просто ненавидела! Особенно ребят — за все эти пальцы растопыренные, за все эти понты бандюковские... А у Юрки была простота и отзывчивость. Все знакомые его звали — Юрец. Ему бы нос задирать — «звезда», туда-сюда... А он был обычным. И, по мере того, как он жил в Москве, он видел все эти обманы, что все друг друга обманывают. Савин его внаглую обманывал. Юра копейки получал, а они покупали себе квартиры и машины... А он не любил вспыливать, разбираться... Он вооб-Ще был однолюбом. Общается — значит, общается, порвал — значит, по-рвал. Он был человеком творчества, а финансовыми делами ему некогда было заниматься.
Да что там деньги... Он и своим внешним видом не особо-то хотел заниматься. Он ведь раньше постоянно ходил в джинсах, джинсах, джинсах... Я его спрашиваю — как же ты в них не паришься? А он — а чего еще одеть — то?! А знаешь, в чем дело-то? За Юрой никто никогда не следил — что он носит, как одевается. Одет и ладно. И вот, мы как-то заехали на рынок в «Измайлово», а там — шелковые рубашки, штанишки легкие, летние.. . И я уговорила его примерить. Он одел и говорит — как легко, мне нравится. И с тех пор летом только в них и ходил. И на концертах даже не переодевался, говорил, что «Сектор» слушают из-за песен, а не из-за внешности... Потом он стал и жилеточки носить, и джемперочки...
