Наступил второй период славы – противоположной.
Все чаще и чаще стали раздаваться сначала робкие, единичные голоса о безнравственности Распутина, о его отношениях к женщинам; слухи поползли, и скоро вся Россия, а за нею и Европа заговорили о Распутине, как воплощении векового зла России.
Будем внимательно следить за последовательным развитием дьявольски хитрой игры интернационала.
Слава Распутина, как «святого», была нужна для того, чтобы вызвать к нему доверие государя и императрицы; противоположная слава была нужна для обратной цели, для того, чтобы опорочить священные имена.
Какими же способами достигалась эта последняя слава? Что Распутин за порогом дворца вел несдержанный образ жизни, в этом нет сомнений; однако вполне бесспорным является и тот факт, что его искусственно завлекали в расставленные сети, учиняли всевозможные подлоги, фотографируя всякого рода пьяные оргии и вставляя затем, в группу присутствовавших, его изображение; создавали возмутительные инсценировки, с целью рекламировать его поведение и пр.»
Только 2-й Интернационал здесь был совсем ни при чем, хотя революционеры всех направлений по-своему положительно относились к деятельности Распутина, поскольку она дискредитировала и ослабляла самодержавие, а значит, облегчала борьбу с ним. Дурную славу о себе успешно ковал сам Распутин. Никто его не вовлекал в кутежи. Наоборот, сам «старец» устраивал оргии и вовлекал в них разных лиц, в том числе представителей высшего света. И это продолжалось также в условиях войны и «сухого» закона. Слухи о похождениях Распутина расходились по всей России, а поскольку было хорошо известно о его тесных связях с царской семьей, поведение «святого черта» сильнейшим образом дискредитировало правящую династию.
Еще в 1903 году Распутин познакомился с иеромонахом Иллиодором (Сергеем Труфановым), который проповедывал в Царицыне в духе православного фундаментализма и ненависти к инородцам. Сначала Иллиодор, окончивший Петербургскую духовную академию и значительно превосходивший «старца» как образованием, так и связями в православной иерархии, дружил с ним и покровительствовал ему, но через восемь лет увидел в нем опасного конкурента и решил сделать все, чтобы уничтожить его, духовно и физически.
Матрена Распутина свидетельствовала: «Отец и Иллиодор представляли собой странную пару. Первый жизнерадостный и веселый, второй скучный, напыщенный (как большинство «копеечных» семинаристов, добравшихся до высоких степеней) и напрочь лишенный чувства юмора. Тем не менее они какое-то время приятельствовали…
Иллиодор необычайно гордился своей отчужденностью от всего мирского. Особым пунктом был обет безбрачия. Отец смеялся над его словами о том, что только безбрачие есть дверь в Царство Божье, и смеясь же говорил, что эта дверь легко оборачивается тесными вратами. «Входить тесными вратами» – так в монастырях намекали на содомский грех…»
Суть их споров Матрена передавала по рассказам Вырубовой: «В доме Отца моего обителей много», – опирался отец на Святое Писание и добавлял от себя: —«И в каждой обители множество дверей. Не думай, что владеешь единственным ключом от Царства Божьего».
«Я не владею единственным ключом, – ответил Иллиодор. – Ключей много, достаточно для всех желающих их получить, но все они отпирают одну и ту же дверь».
«Если бы это было правдой, то все скопцы попали бы в рай», – заметил отец.
«Истина в том, что стремящийся к духовному совершенству должен служить либо Богу, либо плоти, нельзя служить обоим».
«Тот, кто молится от души, может настолько преисполниться ощущением божественного присутствия, что и думать забудет о плоти. Дух воспарит, оставив на земле все телесные помыслы, и он перестанет замечать свое физическое тело и заботиться о нем. Позабудет о еде и питье, о сне и о любовных желаниях. Но это редко кому дается.
Больше других, не способных подняться. Когда человек освободит свой дух от уз чувственности, плоть еще настойчивее взывает к нему. Его физическое желание велико, он не в состоянии его побороть. Что ему делать?»
«Он должен молиться еще усерднее».
«Как же молиться, когда с ног валит? Есть только одно средство. Отложи в сторону молитвы и найди женщину. Потом – опять молись. Бог не осудит.
Но наступит время, когда женщина уже не понадобится, когда и самой мысли не будет, а стало быть, и искушения. Тогда-то настоящая молитва и начнется…»
Иллиодор называл рассуждения отца издевательством над монашескими обетами. Отец возражал, говорил, что ни в коем случае не намерен спорить с церковью. При этом он полагал только, что обет безбрачия толкуется неверно. «Ничего хорошего не выйдет из такой молитвы, когда душа другого просит».
Распутство Распутина его дочь объясняла так: «В наш дом приходили многие. Одни, чтобы попросить о чем-либо, другие, чтобы посоветоваться, третьи – в поисках исцеления. Большинство из них – женщины. Причем женщины, пребывающие в том состоянии, когда душа ищет опоры, а надорванное сердце – утешения. А в чем можно найти несчастной женщине полное утешение? Разумеется, в любви. В любви-молитве или в любви – физическом чувстве. Отцу самому было дано умение оборачивать позывы плоти в духовное русло, чаще всего получалось у него помогать подобным образом и другим. Но не всем. В этом и была заключена ловушка…
Между тем нет ни одного достоверного свидетельства «несчастной жертвы» насилия Распутина. Вспомню признание отца: «Для меня что к бабе прикоснуться, что к чурбану». Это сказано в том смысле, что физических чувств женщина у отца в известные минуты не вызывала. Однако от него исходила такая сила любви, что совершенно обволакивала женщину, давая наслаждение и встряхивая ее сильнее, чем любое соитие. После того как женщина испытала подобное, никакой блудный бес в ней держаться уже не мог. Голая страсть в ней просто умирала. Как это удавалось отцу, неизвестно. Объяснить невозможно».
Среди православного духовенства постепенно нарастала оппозиция Распутину. Ему не могли простить влияния на царя и царицу, значительно превосходившее влияние представителей официального духовенства, а также покровительство, оказываемое им отдельным иерархам.
В начале 1911 года епископ Феофан предложил Святейшему Синоду официально выразить неудовольствие императрице Александре Федоровне в связи с поведением Распутина, а член Святейшего Синода митрополит Антоний (Вадковский) доложил Николаю II о негативном влиянии Распутина на православное духовенство.
В 1911 году Распутин добровольно покинул столицу и совершил паломничество в Иерусалим, но это не спасло его от новых нападок.
