Мы ожидали, что комэск в пух разнесет штурмана, но Балин, усмехнувшись, прервал его:
- Хватит самокритики, флаг-штурман. Учиться надо, братцы! И у своих и у врага, на хорошем и на плохом опыте. Иногда отрицательный пример дает больше, чем положительный.
На том и закончил разбор. Балина все мы успели полюбить. Именно за ненавязчивость. Умел он как-то особенно коротко и просто довести до сознания любую правду, заставить нас взглянуть на нее собственными глазами.
Под руководством таких наставников, как майор Ефремов, капитан Балин, мы и доучивались в боях.
"Порядок, командир!"
Во второй половине дня 26 июля нас, как обычно, собрали в штабе. Командир полка скупо подвел итог:
- Ночью поработали неплохо. Отмечено три сильных взрыва, несколько больших пожаров. Надо полагать, что эти эшелоны врагу уже не послужат. Дневная аэрофотосъемка подтвердила: сгоревшие цистерны, разбитые вагоны, развалины станции. Транспортов на воде не обнаружили, торпеды сброшены по запасной цели - порту Феодосия.
Затем кратко ввел в обстановку, поставил очередную задачу. Положение на фронтах еще более обострилось. Оставлен Ростов-на-Дону. Гитлеровцы рвутся на Кавказ.
Одна из группировок противника наступает в направлении реки Маныч, на Сальск, другая - из Батайска на Краснодар. Командование немецко-фашистских войск стремится к Волге, отрезать Москву от южных районов страны, добраться до кавказской нефти. Сегодня ночью полку приказано нанести удар по скоплению вражеских войск на станции Тацинская. Запасная цель - переправа через Дон у станицы Белая Калитва. Три первых самолета наносят удар зажигательными бомбами, остальные - фугасками. Боевой порядок: первым взлетает сам комполка, затем Осипов, Стародуб, Беликов. Экипажу Беликова получить и сбросить двадцать две тысячи листовок.
Штурман Беликова, Василий Овсянников, не выдержал:
- Товарищ майор! Не листовками, а бомбами надо их! Прошу разрешения принять дополнительный боезапас.
- Добавьте, - разрешил Ефремов. - За счет топлива. Но листовки взять все! Это приказ.
Подготовив машину, мы отправились в курилку. Вскоре появился адъютант эскадрильи Григорьев:
- Летчикам и штурманам по самолетам! Изменение в задании: вместо Тацинской удар нанести по переправе у Цимлянской. Все остальное остается в силе. Обращаю внимание: цель ленточная, расчет должен быть ювелирным.
Мы подошли к своей "семерке".
- Ну как, Димыч? Все сегодня зависит от тебя.
- Трудно перебить эту ниточку ночью...
- Нужно, Дима! Слышал обстановочку?
- Сделаю все, но, сам понимаешь, я не бог, законы рассеивания не в нашей власти.
- Сам не рассеивайся, тогда и законы тебе подчинятся!
С Димычем можно шутить.
Через несколько минут взлетаем. Вижу, как машина Ефремова резке снижается, делает два круга над аэродромом, крутой восходящей спиралью набирает высоту. Командир показывает, на что способен самолет с полной бомбовой нагрузкой. Урок для тех, кто впервые идет на задание.
Летим на высоте шестисот метров. В небе яркая, полная луна, видимость отличная. Внизу речки Фарс, Лаба, Синюха, железнодорожная линия Кропоткин Армавир, Сальские степи. Кое-где мерцают цепочки осторожных огоньков передвигаются войска. Определить чьи - невозможно.
- Командир, под нами река Сал. Как будем заходить на переправу?
- Сначала найдем ее!
Командую Лубинцу и Панову усилить наблюдение за воздухом. Иду параллельно реке. Луна хорошо освещает берег. Где-то здесь, среди рукавов и петель Дона, наша цель.
- Впереди пожар! Наши сбросили зажигалки, - докладывает Димыч.
- Смотри! Это они проложили створ на цель. Развернувшись, набираю высоту, чтобы подойти к переправе с приглушенными моторами.
- На прямой! Так держать! - корректирует штурман.
Держу. Нос самолета - на центр еще невидимой переправы. Прилагаю все свое умение, чтобы выдержать точный курс и постоянную скорость.
Немцы заметили нас. С земли несутся вереницы разноцветных светлячков. Снижаемся стремительно, и это сбивает наводку вражеских зенитчиков.
- Горизонт! - командует Димыч. - Два градуса влево! Так держать! Бросаю!
И через секунду, разочарованно:
- Проскочили! Повтори заход, командир!
- В чем дело?
- Ветер не учел. Все равно бы промазали! Захожу второй раз.
- Сбрасывай половину! Посмотрим, как лягут. Выхожу на прямую. Впереди на реке разрывы - кто-то из наших промазал.
- Боевой!
До боли в руках сжимаю штурвал. Лучи прожектора мечутся рядом с машиной, вот-вот нащупают, ослепят. Огненные шары "эрликонов", строчки пулеметных очередей... Сброс! Резко отворачиваю влево. Прожектора поймали летящий впереди самолет, весь огонь обрушился на него.
- Перелет метров тридцать! - докладывает Панов.
- Мазила! - в сердцах ругаю штурмана.
- Взаимно! Точнее держи курс и скорость. - За Димычем не пропадет.
Повторяю атаку, выход на цель.
- Все поправки ввел? Последний заход! Постарайся, Дима!
Захожу издалека, чтобы дать штурману больше времени.
Слева на большой скорости прошел вражеский истребитель, огненные трассы протянулись к соседу. Вода у переправы кипит, как в котле, бомбы рвутся и слева и справа. Огонь сосредоточился на нас. Лучи прожекторов скрестились. Трассы пулеметов, "эрликонов"... Еще мгновение, и машину разнесет на куски...
Услышав долгожданное "Сброс!", резко снижаюсь и ухожу вдоль реки.
- Порядок, командир! - радостно орет Панов. - Влепили в самую точку!
- Может, так же, как вчера под Керчью?
- Нет, командир, - подтверждает и Лубинец. - Переправа раздвоилась, сам видел!
- Молодец, Димыч!
- Только что был мазила...
- Ладно, ладно, тоже мне девица. Как самочувствие?
- Мокрый я, командир, как мышь! Такую цель нужно фугасками, из кассет...
- Поговорим на разборе. Смотри, аэродром бы не проскочить, горючего в обрез.
Вскоре показался родной светомаяк. Пока Варварычев помогал мне снимать парашют, Саша Загоскин с фонариком успел осмотреть самолет.
- Здорово вас пощипали! Дырок полно в плоскостях, в фюзеляже...
- Это штурман помог фрицам сделать из нас решето. Димыч добродушно отмахивается:
- Хватит, командир! У меня от этих заходов до сих пор штаны мокрые.
Теперь, когда все позади, можно и посмеяться. Но каждый в душе сделал для себя вывод: надо повышать мастерство, лучше готовить бой на земле. Небо над полем боя - не место для тренировок. То, что сегодня отделались пробоинами, - счастливая случайность.
- Не горюйте, братцы, - успокоил Варварычев. - Птичку мы к утру подлечим, перышки почистим. Но в будущем советую поменьше дырок привозить.
- Так без работы же, Иван, останешься, - обеспокоился Панов.
