«Ни правых, ни левых — только французы!» — возвещал слоган партии на выборах 1995 г. На этих выборах Жан-Мари получил честные 15 % голосов: тогда многим казалось, что это электоральный потолок кандидата от крайне правых. В том же году на муниципальных выборах несколько кандидатов Национального Фронта победили соперников из «больших партий» и стали мэрами ряда больших городов на юге страны — Мариньяна, Оранжа и Тулона. Партия стремилась интегрироваться в низовые структуры французской государственной машины — в советы муниципалитетов, кантонов и департаментов, понимая, что доверие избирателей в регионах — фундамент, без которого невозможно дальнейшее «завоевание» Франции. Броские лозунги НФ привлекали на сторону Ле Пена многих французов, традиционно сочувствовавших крайне правым, — но этого ему было мало. Нужно было во что бы то ни стало выйти из гетто, прорвать блокаду больших партий — а это можно было сделать, лишь выбрав правильную стратегию, которая обеспечила бы Национальному Фронту поддержку тех избирателей, которые раньше голосовали за правых, центристов и даже левых. Борьба за электорат — в сущности, та же борьба за ресурсы; тем, кто приходит к дележу пирога во вторую и третью очередь, не стоит надеяться, что где-то в сторонке лежит, никем не замеченный, лакомый кусочек. Ресурс нужно отнимать у соперников, а для НФ соперниками были все без исключения партии Пятой республики.
Уверенный рост популярности НФ был связан в первую очередь с ростом протестных настроений в широких кругах французского общества. Главная идеологическая «приманка» НФ — борьба с иммиграцией — находила отклик в сердцах все большего количества французов. Поток иммигрантов из Северной Африки и Ближнего Востока в бывшую метрополию достиг уже таких масштабов, что игнорировать эту проблему стало невозможно. Однако «большие партии» как раз этим и занимались — делали вид, что с иммиграцией в стране все нормально. На этом фоне Национальный Фронт был единственной партией Франции, которая не просто придавала большое значение проблеме иммигрантов (особенно мусульман), но и рассматривала ее как ключевую для всей политической повестки.
Но идеи НФ были популярны не только потому, что в них присутствовала простая и понятная идея разделения общества на «своих» и «чужих». Активисты партии все чаще говорили о том, что французскому обществу необходимы перемены: рабочие места и социальная помощь должны в первую очередь предоставляться французам, а не чужакам. Однако речь не шла о разделении на «своих» и «чужих» по цвету кожи или форме черепа: к «французам» причислялись представители любых национальностей при условии, что они разделяют идеалы французской культуры и цивилизации, живут по обычаям новой Родины и ставят интересы ее жителей выше всех остальных (родовых, общинных, религиозных и т. д.). Это была не голая декларация: пример Ахмеда и Сорайи Джеббуров показывает, что представители арабского мира не только могли поддерживать идеи НФ, но и интегрироваться в его организационную структуру.
Однако подавляющее большинство иммигрантов (и особенно нелегальных) рассматривались идеологами НФ как главные виновники роста преступности и безработицы в стране, как балласт, не дающий Франции развиваться экономически и интеллектуально. Последнее обстоятельство подчеркивалось особо: из-за большого количества детей нефранцузского происхождения, плохо говорящих и почти не умеющих писать на языке новой Родины, учителя в школах вынуждены были по нескольку раз объяснять одни и те же вещи; качество обучения — а стало быть, и квалификация выпускников школ — неуклонно снижались…
Таким образом, уже в конце 80-х — начале 90-х годов НФ совершенно сознательно противостоял идеологии «мультикультурализма», которая тогда лишь набирала силу. (В 2010 г. о провале «мульти-культи» объявит бундесканцлер Германии Ангела Меркель — но это никак не изменит иммиграционную политику Брюсселя.)
Левые, разумеется, клеймили «фронтистов» фашистами и расистами: это было гораздо проще, чем вступать с идеологами НФ в серьезную дискуссию о «войне цивилизаций». Между тем, в партии появились серьезные идеологи, спорить с которыми для левых было не всегда комфортно. Самым ярким из них был Бруно Мегре — человек, с именем которого связан наиболее острый кризис в истории Национального Фронта.
Бруно Мегре, бывший функционер голлистской партии Объединение в поддержку республики (ОПР)[65] и лидер движения «Комитет республиканского действия», вступил в ряды Национального Фронта в 1985 г… Талантливый и харизматичный политик, представитель молодого поколения крайне правых (он родился в 1949 г.), Мегре поначалу пришелся по душе Жан-Мари Ле Пену. Возможно, еще и потому, что, как и сам президент НФ, Мегре получил профессиональную военную подготовку (после окончания Политехнической школы в Париже он закончил еще Институт высших исследований национальной обороны (IHEDN) и элитную кавалерийскую школу Кадр-Нуар в Сомюре). Ле Пен почти сразу назначил его руководителем своей избирательной кампании на президентских выборах 1988 г. Как уже говорилось, эти выборы стали своего рода рекордом для лидера Национального Фронта: за него проголосовало в первом туре 4367269 человек, или 14,36 % избирателей (на предыдущих выборах с участием Ле Пена, в 1974 г., ему удалось получить лишь 0,75 % голосов). Роль опытного политического активиста Мегре в подобном исходе выборов была слишком очевидной, и в октябре 1988 г. он был назначен на пост генерального делегата НФ (délégué général du Front national). Это был ключевой аппаратный пост, хотя и менее почетный, но более важный в партийной иерархии, чем пост генерального секретаря. Фактически Мегре стал заместителем Ле Пена: он отвечал за подготовку мероприятий партии, связи с общественностью и т. д.
Амбициозному Мегре этого, однако, было мало. Он претендовал и на пост генерального секретаря партии, который в тот момент занимал представитель крыла «солидаристов» Жан-Пьер Стирбуа. Между Мегре и Стирбуа шла подковерная борьба за влияние на президента Национального Фронта. Завершилась она неожиданно: в ночь с 4 на 5 ноября 1988 г., возвращаясь с митинга НФ в Дре, Стирбуа не справился с управлением своим автомобилем и врезался в дерево. Мегре уже готовился занять освободившийся пост генсека, но Жан-Мари Ле Пен неожиданно предложил кандидатуру Карла Ланга, самого молодого из членов Политического бюро НФ.
Карлу Лангу на тот момент исполнился 31 год. Мануальный терапевт по образованию, в НФ он вступил в 1978 г. и долгое время руководил молодежной организацией НФ (предшественницей Générations Le Pen). В руководство партией Ланг вошел в 1984 г., а в 1987 основал «Движение молодежи Европы», объединявшее ряд молодежных ультраправых организаций европейских стран.
