Сатура, от satis, довольно, это блюдо, на котором очень много разных яств. Не от «сатир». А потом значение сузилось, его свели на пародийность и сатиру. Сатирик берет предмет, обляпывает с разных сторон, превращает в безобразное, неуклюжее, загрязненное… Вначале сатура в Риме — многожанровое произведение, где и проза и поэзия, любые стили. Поэтому — сатура, и всякая античность будет произносить «сатура», но со временем дойдем до полного забвения этого смысла и до «сатира».
Аникст, хороший ученый. Его авторы Шекспир, Шоу. Он говорил, что «устал от Шекспира».
Мой ученик Шестаков [43], друг и приятель.
11. 4. 1971. Кассирер много писал, очень крупный человек, у него не халтурное, всё самодельное, самостоятельное. — Вся ведь трудность в том, чтобы абсолютная точность должна быть. И я тебя все время настраиваю на это.
19. 4. 1971. Ты вот огрызался… Простить — это дело маленькое. Но важно самочувствие человека. Ты огрызался, забывал, что это работа моя, а не твоя. Ты просил, чтобы я по-твоему думал… Я каждому предоставляю думать, как каждый хочет. Если человек думает иначе — его право. А мое право — думать по-моему.
Поэтому споры на советах, кафедрах, я в них не участвую — или участвую минимальным образом. Всем не угодишь. Даже марксизм такой, что всем не угодишь. Один так думает, другой иначе — а я по-своему. И там, где нужно, я марксизм применяю, а там, где не нужно, не применяю.
Не крещеный? Но крещение нужно, это же приобщение к Церкви. Есть вещь такая, непреоборимая, — вера, такая же густая и непреоборимая, как мысль. Есть истины, как 2x2 = 4, которые нельзя изменить, и в вере. Хотя многим это кажется глупым и неверным и отсталым.
Есть в человеческой душе такие разные области… Их можно объединить, кто способен. Владимир Соловьев — мог объединить, большинство — нет. У большинства одно дано в виде мифа, другое в виде теоремы. Они и в то и в другое верят отдельно. Обычно люди разделяют веру и разум. А есть такие, как Флоренский, Соловьев, — те умеют объединять. Да не всякому такое и нужно… Бабке нет дела до науки, бабка крестится и молится и живет верой. Так и ученый, решает свои теоремы и не понимает, что теоремы эти странным образом реальны. Наука установила, что, оказывается, солнечная система движется по законам Ньютона. Но это — закоснелое представление. В самом деле, всякое а имеет причиной b, b имеет причиной с, с — d. Бесконечное множество причин. Где же причина всего? Считают, что правильно делают, отыскивая причины. Но если а имеет причиной Ь, с, d, то где-то должна же быть причина, которая зависит только от себя самой? Значит, есть causa sui — причина себя самой. Значит, приходится принимать бытие, которое действует, но самостоятельно, оно само. Или иначе получаем дурную бесконечность причин.
Ну ладно, хорошо. Теперь дело. Относительность. Разнообразие космоса. Вместо тупого камня, носящегося по небу, разрисовка созвездий, облаков, туч и т. д. Всё это древние понимали: бытие, но не самостоятельное, как кусочки в чашке, а так, что сама чашка везде разная. Но не все додумывали это
концептуально, потому что такие факты становятся очевидны только на больших расстояниях.
Метафизика Аристотеля создана на века. Абсолютное бытие тут играет в себе самом. Оно разнообразное, цветное. Я называю это относительностью, логикой относительности. Это мещанское мнение, что будто бы в античности была только абсолютная метафизика. Я называю аристотелевскую метафизику относительной. Хотя, конечно, невозможно оторвать эту относительность от абсолютности!
В самом деле, возьмем чистую случайность, — туча летит. Почему? Случайно родился человек — почему? Это, чтобы случайное случилось, абсолютно необходимо, тут абсолютное веление судьбы. Почему? Неизвестно почему.
Поэтому звездное небо — оно само-то абсолютно, но почему оно именно так разрисовано? Почему там фигуры, Большая Медведица, Малая Медведица — почему? Неизвестно почему. Оно могло бы быть разрисовано иначе, но есть абсолютная необходимость в том, что всё случилось именно так, как случилось. Раз навсегда всё дано — но почему именно так, а не иначе? Неизвестно! Родился ребенок. Почему? Что родители в браке — не объяснение, сами родители родились в браке. Рождение ребенка, то, что есть человек — нечто абсолютное. Его могло не быть, все-таки он есть, есть случайно, но поскольку он есть, он абсолют.
Они (древние) считали бытие абсолютным — а с другой стороны, события на небе, хотя в них есть момент относительности, они ведь тоже претендуют на какую-то самостоятельность. И опять же всё, взятое вместе, абсолютно. Ты скажешь: но позвольте, один родитель хотел родить, другой нет, стало быть, рождение ребенка случайно? Да, и тем не менее рождение ребенка есть нечто абсолютное!
Гегель отчасти это понимал. Бытие предполагает, что есть небытие. Хорошо… Но почему? почему? Бытие есть нечто. Значит, есть ничто. Почему?
При железной, при стальной логике у Аристотеля всё пронизано относительностью. Вот например цвета. Соединение определенных цветов дает красоту — почему? почему один цвет с другим соединяется, а с другим не соединяется? То же — физиогномика. Скажем, пьяный дурак дерется и бьет смирного, который сидит себе в углу и думает что-то про себя. Что между ними такая разница, что пьяный неразумный, а тот разумный и тихий, — это
необъяснимо. Скажут: ясно, почему он разумный; его так воспитали, что он такой тихий, скромный. Но почему его сосед буйный дурак, а он разумный и скромный? Здесь никаких объяснений не хватит, тут действует μοέρα, судьба, необходимость.
Это меня всегда поражало. И так я прожил свою жизнь и до сих пор не могу понять. И так и знаю теперь — не смогу понять. В конце концов все приходит к вопросу о добре и зле. Бог правит всем, а здесь что творится? Разве не может Он одним движением мизинца устранить всё это безобразие? Может. Почему не хочет? Тайна… Ангелы во множестве отпали от Бога. Дьявол, бывший ангел, всё знает и всё признает, кроме абсолютного бытия Бога. Неужели Бог не мог бы привести его в такое состояние, чтобы дьявол не делал зла? Ха-ха! А почему Бог этого не делает? Тайна…
А верующий тот, кто эту тайну прозрел. Другие быстро соображают — дескать, э-э, никакого бога нету. Это рационализм и дурачество. А вера начинается тогда, когда ты понимаешь, что всемогущий Бог существует, но Он распят. Бог — распят! Когда начинаешь это пытаться понимать, видишь, что тут тайна.
И древние и новые, конечно, эту тайну знали. У Аристотеля это выражается наивно: в одном месте «Метафизики» он говорит так, в другом иначе. И там, и здесь правильно. Ты ему скажешь: как же это так, там у вас, профессор, абсолютный ум, перводвигатель, который всем управляет, а тут черт знает что творится? Кто не понимает, в чем тут дело, тот как клоп будет убегать от пальца, который его раздавит. А был бы верующий, сказал бы: здесь тайна…
