Как стало известно «МК», директор «Мосфильма» Владимир Досталь уже приглашал Жигунова побеседовать о многочисленных жалобах, поступающих на гардемарина-продюсера в связи с его хамскими замашками. Но «герой» попросту наплевал на это приглашение. Не пришел он и на заседание Гильдии кинопродюсеров, где обсуждалась история с угрозами по отношению к Елене Сафоновой. Как сообщили нам близкие к гильдии кинематографисты, вместо этого Жигунов написал заявление о выходе из ее рядов, которое вскоре должно быть удовлетворено...»
А теперь послушаем противоположную сторону - Сергея Жигунова, который в интервью «Комсомольской правде» (номер от 20 марта) заявил: «Работа с живыми людьми предполагает трудности. Актеры - люди вообще сложные и эмоциональные. У нас затянулся съемочный период, у Лены из-за этого срывается другая работа, и я чувствую перед ней вину. Мы ей повысили гонорар. И все-таки Лена нарушила, на мой взгляд, некоторые нормы производственного поведения. Какие именно, говорить не хочу. Я артистов никогда не ругаю. Она превысила стандартные требования к съемочной группе. Условно говоря, на площадку можно попросить чая, но нельзя коньяка. Я попросил ее зайти ко мне в кабинет, где до этого она была не раз... Лена не пришла. Ей позвонил начальник службы безопасности студии и оставил на автоответчике сообщение, в котором попросил перезвонить ему или зайти ко мне... Они с Леной приятели, жили в Одессе на съемках в одной гостинице, обедали, ходили на пляж, Привоз. Они на «ты», при встрече целуются, ее сын Ванька, которому якобы угрожают, очень любит дядю Витю. В Одессе только его и слушался. Витя страшно обиделся, когда Лена написала в мосфильмовскую газетенку... Она написала, что Виктор связан с криминальным миром, а он бывший сотрудник милиции. По работе в органах ни одного взыскания...
Лена пришла на правление Гильдии продюсеров, рассказала страшную байку, все обалдели и со словами «актеры, как дети» отказались в этом разбираться. Заседание прошло без моего участия. Я растерялся и не смог придумать ничего лучшего, как подать заявление о выходе из гильдии, которая, кстати, создавалась при моем участии для того, чтобы защищать интересы продюсеров. Честно говоря, я ждал извинений...
Сейчас Сафонова продолжает съемки. На площадке мы не встречаемся. Это недоразумение случилось в конце октября, и меня очень удивляют публикации, которые появились только сейчас. Лена тут уже ни при чем. И вообще Лена человек замечательный, приличный и надежный. У нее очень много проблем, но она держится. В фильме «Принцесса на бобах» я сыграл лучшую свою роль именно благодаря тому, что она была моей партнершей...»
Так получилось, что на неприятности в работе вскоре наложились и неприятности в личной жизни актрисы. В июле 1997 года, давая интервью «Аргументам и фактам», Сафонова рассказала: «Сейчас мы с мужем не в разводе, но в состоянии глубочайшего конфликта. Старший сын от моего первого брака здесь, со мной, младший - в Париже. В чем причина конфликта? Муж поставил мне условие строго и даже ультимативно - заниматься домом. Я, наверное, могла бы запереться в четырех стенах, принести себя в жертву семье, детям, но вдруг поняла, что это для меня будет очень тяжело и я буду страдать...»
Как сложится личная жизнь Сафоновой в дальнейшем, гадать не берусь. Как говорится, поживем - увидим. Сама она смотрит в будущее с оптимизмом.
Из интервью Е. Сафоновой: «В Париже я не общаюсь с русской диаспорой. Она такая обширная и так разбросана по всей Франции, что надо, чтобы меня кто-то с ними познакомил. А знакомить некому. Муж у меня француз, французы с ними не общаются, и они с французами тоже. У меня там очень мало русских знакомых...
У меня случались панические казусы при виде собеседника, открыто зевающего в ответ на какие-либо мои рассуждения. Пришлось привыкнуть к тому, что для местных я - белая ворона. На себе почувствовала, что французы совершенно иные люди, нежели мы, россияне. Неважно, кто в чем хуже-лучше. Просто у нас диаметрально противоположный менталитет. Прежде всего французы меньше встречаются друг с другом, нет у них привычных для нас бытовых контактов. И это меня, прямо скажу, обескураживает. Прежде я запросто могла позвонить почти незнакомому человеку, или зайти к соседке попросить соли, или передать на полчасика ребенка, чтобы сбегать за продуктами в магазин. Здесь это немыслимо...
Старший сын, Ванечка, «приземлился» легче, чем я. Самое трудное после переезда - он обнаружил, что его сверстники, дяди и тети вокруг разговаривают на непонятном языке. Но уже сейчас Ванечка прекрасно говорит по-французски, ни в чем не отстает от ровесников. Однако меня тревожит, что он по-русски все понимает, но абсолютно перестал разговаривать на родном языке...
Париж, действительно, очень красивый, но, на мой взгляд, холодный, негостеприимный, за что и не люблю его, откровенно говоря. В душе навсегда осталась Москва...»
А. Соколов родился 13 августа 1962 года в Москве. Его отец работал строителем, мать - энергетиком. Андрей рос мальчиком подвижным, удивительно сочетавшим в себе два противоположных качества: энергию и спокойствие. Например, он активно занимался спортом - играл в хоккей, посещал секцию таэквандо, а в свободное время писал стихи (первое стихотворение написал в семилетнем возрасте). Свои произведения Андрей отсылал во все известные ему редакции с обязательной припиской «Не соблаговолите ли принять мое стихотворение?». Но его нигде не печатали. А однажды из одной редакции ему пришел ответ: «Не соблаговолим. Советуем почитать Пушкина».
Зарабатывать самостоятельно Андрей начал довольно рано - в 13 лет. После школы два года кем только не работал - таксистом, слесарем-сантехником на БАМе. Последнему месту работы Соколов обязан своим первым автомобилем - на деньги, заработанные там за четыре месяца, он сумел купить «Жигули».
В 1981 году Соколов поступил в Московский авиационно-технологический институт. В течение первых полутора лет обучения ходил в числе студентов-отличников, но затем учеба отошла на второй план - Соколов стал зарабатывать приличные деньги. Откуда? Во-первых, в институте он возглавил спортивную секцию карате, во-вторых, занимался фарцовкой (продавал импортные джинсы). На заработанные деньги Соколов с друзьями жили на широкую ногу - завтракали в Москве, обедали в Тбилиси, ужинали в Ереване.
После окончания института в 1986 году Соколова должны были распределить в один из московских «почтовых ящиков». Однако к тому времени к полученной в стенах института профессии Соколов успел охладеть и решил податься в артисты.
