Верный Артуро ждал его в «кадиллаке». Они взяли направление на Фигерас, а точнее на башню Горго (позже переименованную в башню Галатеи), где Дали укроется и проживет последние пять лет своей жизни, практически ни с кем не общаясь.
Здоровье Дали очень сильно пошатнулось. Он замкнулся в себе, его больше не радовали никакие гости и визиты, хотя раньше все это доставляло ему столько удовольствия!
Лишь заботы, связанные с обустройством его музея в Фигерасе и самой башни Галатеи, порой выводили Дали из состояния апатии. А также научные труды, которые ему читали вслух. Последней книгой станет «Кратчайшая история времени» Стивена Хокинга[553].
В этой связи коротенькая притча: одинокий путник повстречался с тигром и бросился от него наутек, тигр за ним. Добежав до края пропасти, человек ухватился за лиану, прыгнул с обрыва вниз и повис в воздухе, рычащий тигр с вожделением смотрел на него сверху. Дрожа от страха, человек глянул себе под ноги и увидел внизу еще одного тигра, который наблюдал за ним со дна лощины.
Две мышки, белая и серая, принялись грызть лиану, на которой висел человек. А он вдруг увидел прямо у себя под носом спелую ягоду земляники. Держась лишь одной рукой за лиану, он сорвал ягоду. И съел ее.
Какой же вкусной показалась ему эта ягода!
На фотографиях того времени Дали выглядит сильно похудевшим, с потерянным взглядом и приоткрытым ртом. На одной из них, сделанной 12 ноября 1985 года, он запечатлен в башне Галатеи с трубкой в носу и ввалившимися щеками, полулежащим в кресле среди множества подушек в окружении десятка официальных лиц в костюмах и при галстуках во время подписания контракта с мэром Мадрида об установке памятника Сальвадору Дали на площади Сальвадора Дали в испанской столице.
Последние мгновения своей жизни Дали провел в своем музее, то есть в самом сердце одного из своих творений, — музей находился в стадии созидания. Это было воплощением его мечты. Там его и похоронят: лучшего нельзя было и желать.
Согласно медицинскому свидетельству, Сальвадор Дали скончался в больнице Фигераса в 10 часов 15 минут 23 января 1989 года от остановки сердца. Ему было восемьдесят четыре года.
Во мне все от театра.
С. Дали. «Нуво журналь», 7 сентября 1974 г.
Дали умер?
Нет: вот он поднимается и приветствует нас.
Он все еще сохраняет ту строгость на лице, что приличествует только что исполненной им роли. Но под криками браво лицо его просветляется, оживает.
Мы в театре!
В театре, где жизнь — это сон, где усопший всегда воскресает.
В театре, где правда прячется за притворством, а притворство рядится под правду, где истинное кажется еще более истинным, чем оно есть на самом деле.
Просто чудо, что под конец своей жизни (обернувшейся бессмертием) гениальному актеру удалось создать музей собственной славы и местом для него избрать театр!
И какой театр! И какой музей! Это же настоящая пещера Али-Бабы, детская комната, набитая чудесными игрушками: там и занавес, и сцена, и разные удивительные штуки, и разные ракурсы, и оптические иллюзии... такое нагромождение всего, что ему нет аналогов, даже старый каирский музей меркнет перед ним.
Разве что сравнить это с мастерской художника — например, как в Порт-Льигате, — где есть все, о чем только можно мечтать, даже избыток всего, залежи самых разнообразных предметов, разбросанных в нарочитом беспорядке и ждущих короткого замыкания, озарения, немыслимых коллажей, ассоциаций, кучи-малы, алхимии...
Место? Старый музыкальный театр, построенный в 1849 году Рокой Бросом, с тем чтобы в Фигерасе было специальное помещение, где могли бы выступать те же труппы, что играли в Барселоне, в ее оперном театре «Лисео».
Дали рассказывает, что муниципальный театр его родного города был разрушен бомбой в 1936 году. На самом деле он избежал бомбардировок во время гражданской войны, зато сильно пострадал от подразделений марокканских войск, находившихся на службе у Франко. Военные разбили в нем свой бивак и жгли костры, чтобы греться и готовить пищу, в результате они устроили пожар, уничтоживший большую часть здания. К тому моменту, когда Дали поинтересовался у алькальда Фигераса сеньора Гуардиолы, что он может сделать для родного города, театр стоял без крыши и практически превратился в руины, и мэр решил отдать его Дали, чтобы тот превратил его в музей.
О создании музея в Фигерасе Дали мечтал давно. И испанские власти тоже, тем более что Пикассо не удостоил своим присутствием открытие собственного музея в Барселоне, состоявшееся в 1963 году, музея, «коллекция» которого состояла всего из одной картины... Правда, спустя семь лет проживающие в Испании родственники Пикассо преподнесли в дар этому музею все юношеские работы художника, находившиеся в их владении... но даже страшно подумать было о том, что и второй художник испанского происхождения, имеющий мировую известность, может повести себя подобным образом.
Итак, Франко, лично встретившийся по этому поводу с Дали, без промедления дал добро на восстановление здания театра в Фигерасе и пообещал выделить необходимые средства на создание в нем музея. А что же Дали? Разве не отплатил он Франко тем, что за границей всячески восхвалял его?
Что касается того музея Дали, строительство которого предприняли в Кливленде супруги Морс, то он распахнул свои двери перед публикой в 1971 году и служил для художника своеобразным стимулом.
Без всего этого он бы не ввязался в подобное предприятие, но вот чтобы довести его до победного конца — этого было мало. Споры, закулисная борьба, настороженность, противодействие: жители Фигераса опасались каких-либо провокаций со стороны своего именитого земляка и старались держаться в стороне от его начинания. Чиновники, руководившие «культурой», тоже не слишком доверяли Дали, у них не вызывали доверия ни его странный католицизм, ни его сомнительный «реализм». Что до оппозиции, то она не оценила ни его обличительных заявлений в адрес модернизма, ни смены его политических взглядов, что для него было не внове.
Короче, противников у него было, хоть отбавляй.
Даже Гала была среди них. Ей не просто не нравилась идея создания музея, она категорически отказалась что-либо передавать в его коллекцию. Дали успокоил ее — или думал, что успокоил, — заверив, что это будет музей далинизма, а не музей Дали.
Лишь благодаря политическому чутью, уму, упорству и обходительности Гуардиолы удастся сломить сопротивление противников музея всех мастей, в 1970 году начать строительство, а в 1974-м довести это дело до логического завершения — торжественного открытия Театра-Музея Дали.
