Особняком среди моих телепередач стоят две: «День в семье Президента» и «Мужской разговор». Поскольку об этих передачах меня всегда спрашивают на творческих вечерах, расскажу вкратце, как случился мой политический зигзаг на телевидении.
В феврале 1993 года мы задумались, о ком сделать передачу к Восьмому марта? И решили посвятить ее Наине Ельциной, первой леди России. Наину Иосифовну до этой поры никто никогда не видел на телеэкране. Она, в отличие от своей предшественницы Раисы Максимовны Горбачевой, которая буквально не «слезала» с экранов, не давала налево и направо интервью и была никому неведома. Я тоже не был знаком с женой Президента. Поэтому я как бы представлял в будущей передаче интересы зрителя. REN TV связалось с пресс-службой Ельцина и поставило в известность о наших намерениях. Но в семье Ельцина было тяжелое время, умирала мать Президента, и нам ответили отказом. Минуло Восьмое марта, я забыл о несостоявшемся интервью с женой Президента и вовсю занимался циклом «Белоснежка и семь гномов», героями которого были популярные телевизионные ведущие. Как вдруг в середине апреля мне позвонил председатель телекомпании «Останкино» Брагин. Он сказал, что в «Останкино» были бы рады, если я сейчас срочно займусь передачей о Наине Ельциной. Я сразу же понял, что этот звонок — не простой звонок. 25 апреля в России намечался референдум, в результате которого у власти в случае победы оставался бы Ельцин. В случае его поражения у руля государства могли бы встать реакционные силы. Так что предложение Брагина несло в себе определенный социальный заказ — программа обязана быть «позитивной», героиня передачи должна понравиться зрителям. Я находился тогда по одну сторону баррикад с Ельциным и не хотел возврата прежнего «красного рая». Но тем не менее для меня было важно личное отношение к героине передачи. А вдруг она мне не понравится? Тогда я под благовидным предлогом буду вынужден отказаться. Я ответил Брагину уклончиво, сказав, что прежде хотел бы познакомиться с Наиной Иосифовной. На следующий вечер я приехал в семью Президента. Кроме самого Ельцина собралась вся семья — обе дочери Таня и Лена, их мужья и дети и, естественно, Наина Иосифовна. Семья Президента мне понравилась — они интеллигентны, образованны, симпатичны. Наина Иосифовна произвела на меня прекрасное впечатление — искренняя, добрая, заботливая, лишенная каких бы то ни было признаков того, что она — жена главы государства. Я обратил внимание, что это очень счастливая семья, ибо они любят, поддерживают и помогают друг другу. И в то же самое время — это глубоко несчастная семья. Ибо они живут интересами Президента, а судьба Ельцина все последние годы висела на волоске. То его изгнал Горбачев из руководства страны. Причем изгнал без объяснения причин опалы. То он баллотировался в депутаты и неизвестно было, пройдет ли, так как очень сильно организовано коммунистическое противодействие. В Испании произошло падение самолета с Ельциным на борту, и неизвестно, случайность ли это или террористический акт. А потом выборы Президента России. Жуткое напряжение. Вечная борьба с парламентом и его лидером Хасбулатовым, борьба, которая в любую минуту могла кончиться импичментом. А публичный, демонстративный выход из компартии? Затем путч в августе девяносто первого года, когда Ельцин поднялся на бронетранспортер, подставив свою грудь для любого выстрела. Перечислять можно долго. Все эти годы семья жила как на раскаленной сковороде. Провинциалы, приехавшие из Свердловска, они так и не вросли в столичную жизнь. Все их корни, друзья, родные — далеко от них. Одиночество усиливалось и оттого, что все они — люди скромные и нормальные — семья первого человека в стране.
Короче, я решил делать передачу. В этой ситуации был один щекотливый нюанс: убедить кого-либо, что я в данном случае бескорыстен, что ни в чем не заинтересован, будет непросто. Но мне на самом деле ничего не требовалось от первого лица в стране. Я не собирался открывать совместное предприятие или какой-нибудь фонд, так что мне не требовался особняк. Квартира, дача и — аж! — два автомобиля у меня были. У меня имелось звание народного артиста СССР, я был лауреатом Государственной премии СССР, а эти награды Ельцину вообще не по плечу, так как не существует Советского Союза. Орденов я получил в свое время немало. То, что мне решительно ничего не надо было от Президента России, сыграло немаловажную роль в моем решении. Я был независим, и это давало мне возможность раскованной, свободной беседы. Не стану пересказывать программу «День в семье Президента», ибо это бессмысленно. Кто видел — имеет свое мнение, а кто не видел...
Передача вышла в эфир дня за четыре до референдума и, говорят, добавила немало голосов в пользу Ельцина. Если это действительно так, то здесь моей заслуги практически нет. Наина Иосифовна вела себя перед телекамерой естественно, органично, откровенно и произвела своей натуральностью и обыденностью самое хорошее впечатление. Люди признали в ней свою, понятную, близкую женщину. Так что Наина Иосифовна Ельцина выиграла на телеэкране нелегкую схватку, ибо, думаю, немало было среди зрителей людей, априорно настроенных против.
В конце съемки программы Ирена Лесневская шепнула мне: «Попросите его (имелся в виду Президент) еще об одном интервью через некоторое время». Я обратился к Ельцину: «Борис Николаевич, у меня к Вам просьба». Он конфиденциально приблизился ко мне и наклонил голову, понимая, что сейчас и будет то самое главное, ради чего, собственно, и происходила вся эта съемка, что я сейчас начну чего-нибудь клянчить.
Но я громко, а не на ухо, попросил его дать мне еще одно интервью некоторое время спустя. Он ответил согласием, мы ударили по рукам и попрощались.
А теперь несколько страниц из дневника. Там я расскажу и о второй моей встрече с Президентом.
1992 год
ЯНВАРЬ — ФЕВРАЛЬ. Вышли № 1 и № 2 журнала «Юность». «Предсказание» опубликовано.
МАРТ. Эфир передачи «Восемь девок — один я». Ретроспектива моих фильмов в Париже с 4 по 11 марта в кинотеатре «Энтрепо». К этому времени молодой режиссер, которому я отдал для постановки повесть «Предсказание», все еще не нашел продюсера. И я решил, что, пожалуй, надо попробовать осуществить экранизацию самому. Но полной уверенности, что это надо делать, у меня еще не было. Уверенность появилась после знакомства с Ирен Жакоб. По приезде в Париж я поинтересовался, где сейчас Ирен Жакоб. И нельзя ли ее пригласить на открытие ретроспективы, которая начиналась фильмом «Небеса обетованные». Оказалось, Ирен в Париже и с удовольствием вечером придет. Перед началом сеанса я познакомился с очаровательной артисткой. Я сказал ей немало искренних добрых слов по поводу ее роли в «Двойной жизни Вероники», сказал, что у меня есть проект и что я был бы счастлив работать вместе с ней.
