С. 145–146.
Цветаева вернулась к работе над поэмой о Гражданской войне «Перекоп». См. письма Цветаевой к Н.П. Гронскому от 11 сентября 1928 г. (второе) и А.А. Тесковой от 18 ноября 1928 г. и коммент. к ним.
Событие, — а не мои стихи! (Примеч. М. Цветаевой.)
Трою осаждали ахейцы (у Гомера они назывались также данайцами), поэтому правильно говорить о войне ахейцев (данайцев) с троянцами.
Invalides — станция скоростного метро (RER) в 6-м округе Парижа, откуда можно было добраться до Медона.
Ср. в описании Цветаевой мастерской Натальи Гончаровой: «Пол. Если от простора и света впечатление пустыни, то пол — совсем пустыня, сама пустыня. Не говоря уже о беспредметности его (ничего, кроме насущного ничего) — физическое ощущение песка, от стружек под ногами. <…> Не стружки даже, — деревянная пыль, пыльца, как песок, осуществляющая тишину. Что тише земли? Песок. <…> Пещера, пустыня и — не сон же все эти глиняные горшки и миски — гончарня. Как хорошо, когда так спевается!» (СС-4. С. 69).
Бенвенуто Челлини (1500–1572) — итальянский скульптор, ювелир. В юности Цветаева читала книгу его мемуаров «Жизнь Бенвенуто, сына маэстро Джованни Челлини флорентийца, написанная им самим во Флоренции» («когда мне было 17 лет, в гётевском переводе») (СС-6. С. 146, 147).
Датируется по содержанию.
Речь идет о предполагаемом участии С.М. Волконского в вечере Цветаевой 25 мая в зале Vaneau (34, rue Vaneau, 7-е). (См. ниже.)
К моменту публикации первого объявления в «Последних новостях» (2 мая) вопрос об участии Д.П. Святополк-Мирского и С.М. Волконского, видимо, еще не был решен, так как в напечатанном анонсе была указана лишь Цветаева.
В последующих публикациях объявлений в газете (21, 23 и 24 мая) программа вечера была уточнена: М. Цветаева — чтение из книг «Царь-Девица», «Мо́лодец», «После России», отрывков из новой поэмы «Перекоп». С.М. Волконский. Рассказ «Репетиция и представление» (Хроника, I. С. 574). Что касается участия в этом вечере Святополк-Мирского, то в письме С.Я. Эфрону от 19 мая 1926 г. он писал: «На вечере М<арины> И<вановны> выступать считаю большой честью, но боюсь, что <…> мое участие многих оттолкнет». По совету Сувчинского Святополк-Мирский от участия в вечере отказался (Письма Д.П. Мирского П.П. Сувчинскому. С. 217). См. также коммент. 2 к письму к А.А. Тесковой от 19 июня 1929 г.
Подчеркнуто дважды.
Письмо в оригинале датировано 9 апреля: описка Цветаевой. Исправлено по содержанию. Пасха в 1929 г. была 5 мая; очередной вечер «Кочевья» состоялся в четверг 9 мая (был посвящен литературному содержанию «Воли России» за 1928–1929 гг., Хроника, I. С. 566); хлопотать о своем вечере 25 мая Цветаева начала в самом конце апреля и т. д.
Возможно, в «огорчительной» телеграмме Гончарова сообщила, что не сможет принять приглашение Цветаевой в эти дни. Она готовилась участвовать (вместе с Ларионовым) в художественной выставке «Русский современный театр», которая должна была пройти в мае в помещении Театра Елисейских полей. На выставку оба художника представили свои театральные работы (декорации и костюмы). (Наталья Гончарова. Между Востоком и Западом. М.: Государственная Третьяковская галерея, 2013. С. 406.)
О вечере М. Цветаевой см. предыдущее письмо.
См. коммент. 1 к настоящему письму и коммент. 10 к письму к А. А. Тесковой от 7 апреля 1929 г.
Датируется условно по содержанию с учетом предыдущего и следующего писем к Н.П. Гронскому.
Цветаева, видимо, не раз фотографировала Н.П. Гронского с С.М. Волконским. Такой снимок был сделан ею в 1930 г. На обороте фотографии, где они стоят вдвоем на улице, надпись Цветаевой: «Это была моя последняя пластинка, — как я боялась, что не выйдет! Апрель 1930 г.» (По копии с оригинала из архива составителя).
О вечере 25 мая см. предыдущие письма.
Цветаева несколько раз просила С.В. Познера о предоставлении ей пособия от Комитета помощи русским писателям и ученым во Франции, секретарем которого он был (см. Письма 1924–1927. С. 559, 693) и письмо к нему от 26 января 1929 г.
В.С. Познер на вечере не выступал и, скорее всего, даже не присутствовал (см. следующее письмо). Идея пригласить В.С. Познера, возможно, родилась у Цветаевой после обсуждения его книги «Panorama de la Littérature russe contemporaine», Paris, 1929 («Панорама современной русской литературы»), которое состоялось в объединении «Кочевье» 4 апреля 1929 г. (См. письмо к A. А. Тесковой от 7 апреля 1929 г. и коммент. 10 к нему). Цветаева, участвовавшая в этом обсуждении, выступила против нападок Г. Газданова на книгу B. Познера (Воля России. 1929. № 4. С. 123). В письме к В.С. Познеру (мы располагаем лишь его фрагментом) она писала:
«Пересказ Газданова: “Познер Цветаеву сводит исключительно к технике и вменяет ей в вину книгу, к<отор>ую она выпустила в VI кл<ассе> гимназии, а писала в IV”.
Я подумала: “Меня не убудет”.
Нападали они на Вас несправедливо (есть умные нападки, за которые — только спасибо) — не с того боку, хотя я и не знаю книги. Вас очень защищали Св<ятополк->Мирский и Путерман. — Когда-нибудь, когда мне будет всё — всё равно, и я всем, я сама нападу на себя, разберу все свои вещи, укажу и докажу все свои промахи, сделки, немощи, которые — все — знаю только я одна. Дорог укор — в упор». (По копии из архива С.В. Познера, хранящего в РГАЛИ). В упомянутой книге В.С. Познера стихам М. Цветаевой посвящены с. 299–302. В переводе на русский язык В. Лосской см.: Родство и чуждость. C. 378–381. См. также статью В.С. Познера «Сжигальщики и сжигаемые» (1926), где он отрицательно отозвался на эссе Цветаевой «Поэт о критике» (Там же. С. 276–277).
Всё, чтобы продолжить его (фр.).
