наизусть, мог водить экскурсии по городу. Но ведь всё познается в сравнении. Здесь, в Ростове Великом, он увидел совершенно иную архитектуру — подлинную. И не беда, что имена многих зодчих остались в небытии, главное, что их храмы и монастыри стояли веками, превратившись, с одной стороны, в памятники зодчества, а с другой — став основой для появления новых самобытных архитектурных стилей и направлений.
Итогом поездки по старым русским городам стала прекрасная подборка акварельных работ Щусева (в том числе и «Церковь Ростовской Одигитрии в полдень»), приобретенная у него для музея академии за три сотни рублей! Это не только было выражением высокой оценки его способностей, но и равнялось годовой стипендии, посылаемой Алексею кишиневским земством.
А тем временем, в апреле 1895 года, ему было присвоено звание неклассного художника, а еще через год — дано право на производство работ, то есть фактически на самостоятельную архитектурную практику. Щусев дважды обращался с этой просьбой — разрешить ему работать в профессии — в художественный совет академии, но лишь на второй раз получил положительный ответ. Упорства ему было не занимать. Но дело здесь было не только в упорстве — Щусеву необходимо было срочно исполнить свой первый заказ, для чего и требовалось получение соответствующего разрешения от академии.
Интересно, что Щусев сам нашел своего первого заказчика, ею оказалась вдова тайного советника Д. П. Шубина-Поздеева, искавшая архитектора для создания надгробия на могиле усопшего супруга. Это выглядело неожиданно и даже нахально — вот так с улицы и без рекомендации явиться к незнакомой женщине и заявить, что он, молодой студент Академии художеств, и есть тот, кто ей нужен. Щусев, надо сказать, умел убеждать и объяснять — о его красноречии не раз вспоминали коллеги. Марию Ивановну Шубину-Поздееву ошеломил напор начинающего зодчего, и она согласилась.
Да, официальное начало архитектурной карьеры нашего героя оказалось неожиданным, точнее, неординарным. Проект Щусева представлял собой выполненную с большим вкусом часовенку в византийском стиле, изготовленную из кованого железа. Часовня дополнялась изящной оградой.
Работа заказчице понравилась, она так и надписала на представленном ей «Проекте усыпальницы»: «Изъявляю согласие на исполнение усыпальницы на могильном месте, принадлежавшем моей семье, в Александро-Невской лавре, по этому эскизу. Вдова тайного советника Мария Ивановна Шубина-Поздеева. 9 мая 1895 года».
Обратите внимание на дату — а ведь в то время у Щусева не было права на производство работ, но, создавая проект усыпальницы, он уже добивался его.
Часовня была установлена на Никольском кладбище Александро-Невской лавры в 1896 году, сразу же после получения ее автором свидетельства на производство работ, и произвела большое впечатление не только на семью Шубиных-Поздеевых (часовня простояла почти полвека). О Щусеве заговорили, и пускай разговоры эти еще не вышли далеко за пределы Александро-Невской лавры, начало было положено. Целеустремленность Алексея, осознание того, что хотят заказчики, и того, на что он способен, позволили ему начать свою архитектурную деятельность в столице. Кишинев — это конечно хорошо, но Петербург с его щедрыми заказчиками — совсем другое.
А мы еще раз остановимся, чтобы удивиться линии судьбы Щусева. Случайно ли, что его первым петербургским заказом стала усыпальница? Да еще и в форме храма? А ведь еще за 13 лет до мавзолея Ленина Щусев работал над надгробием другого государственного деятеля — Петра Аркадьевича Столыпина, убитого террористом в киевском театре в 1911 году. Были в творческой биографии зодчего и другие проекты надгробий — на могиле Н. Л. Шабельской во французской Ницце (1904 год), надгробный крест королю Георгу I Греческому в Афинах и часовня на могиле канцлера А. М. Горчакова в Петербурге (оба — 1913 год). И хотя не все проекты были осуществлены, но подчеркнем, что люди-то были все достойные!
Последние годы занятий в академии становятся для Щусева этапными. Он обретает все большую самостоятельность в замыслах и поступках. В 1896 году за свой счет Алексей впервые выезжает за границу. И пускай путь его лежит не за тридевять земель, а в ближайшие к Российской империи Румынию, Боснию, Герцеговину и Австро-Венгрию (насколько мог позволить его кошелек), итоги этой недолгой поездки значительно пополнили творческий багаж молодого зодчего. Не выпуская из рук карандаша и кисти, он обдумывает тему будущего диплома, должного продемонстрировать все лучшее, чего удалось добиться за годы учебы.
Вернувшись в Петербург, Щусев наконец определяется с темой — это будет «Барская усадьба», эскиз которой он представит на суд аттестационной комиссии академии. Этот выбор был одобрен, и Щусев приступает к тщательной разработке темы.
По его словам, он «спроектировал усадьбу в имении помещика, архитектура была в южнофранцузском духе, с высокими крышами, оранжереями и каскадами». Такой выбор архитектурного проекта усадьбы был обусловлен советом профессора Бенуа не увлекаться русским стилем. Однако в усадьбе Щусев предусмотрел все же и свой храм, исполненный по образам русского храмового зодчества конца XVII века, — поездка в Ростов Великий не прошла для него даром. Диплом Щусев успешно защищает в 1897 году, удостоившись большой золотой медали.
Сказать, что полученная Щусевым большая золотая медаль стала для него долгожданной и адекватной оценкой, — значит ничего не сказать. Чтобы получить эту высочайшую, очень ценимую среди коллег награду, требовалось немало потрудиться. Не зря большая золотая медаль имела и другое название — медаль «Первого достоинства». Как особо оговаривалось в уставе, «золотых медалей первого достоинства (больших) назначается по одной для каждой отрасли художеств. В случае особенных исключений могут быть назначены две большие золотые медали по одной отрасли искусств. Для получения золотой медали первого достоинства недостаточно, чтобы представленное на конкурсе произведение было только лучше между другими, но должно, чтобы оно само по себе заключало все условия, заслуживающие высшей награды. По сему выдача золотых медалей первого достоинства не есть непременное условие каждого конкурса» [33].
Кроме того, не имея серебряных медалей, нельзя было рассчитывать на получение золотых. И как уже говорилось, кто не имел малой золотой медали, тот не мог претендовать на большую. Участвовать в конкурсе на золотые медали можно было лишь единожды. А потому прошедшие через столь сложную процедуру отбора и ставшие «золотыми» лауреатами архитекторы, как правило, становились в будущем крупными мастерами отечественного и мирового зодчества.
Присуждение большой золотой медали давало и еще одну важнейшую привилегию — право на заграничную поездку за казенный счет, которым Щусев не преминул воспользоваться. Тем более что ехать в Европу ему предстояло теперь уже не в гордом одиночестве, а вместе с молодой супругой. Счастливое событие случилось в жизни Алексея в том же 1897 году
