уткнулся в миску с морковкой, и глаза Инны заметно округлились.
— А это что? — подозрительно поинтересовалась она.
— Морковка, — скромно ответила я, решив по возможности избежать подробностей.
— А почему она… такая?
Здесь нужно небольшое пояснение. Дело в том, что к любым нововведениям в еде Рыжуль относился крайне подозрительно. Подкормки отвергал, лекарства давались с невероятными ухищрениями («5 кг яблок на ложку лекарства», — издевался начкон, наблюдая за нашими манипуляциями). И льняное масло, ужасно полезное, совершенно необходимое и столь же противное на наш изысканный вкус, тоже, мягко говоря, энтузиазма не вызывало.
Морковка, просто нарезанная и политая маслом, перебиралась, из нее брезгливо выбирались «неоскверненные» куски, а все, на что попала хоть капля масла, оставалось нетронутым. Поэтому я дома терла килограмма два морковки, в «пюре» добавлялась буквально капля масла, поначалу — практически только для запаха, а потом я устраивала вокруг коня танцы с бубном, уговаривая его съесть «эту гадость». Получалось, надо сказать, с сильно переменным успехом.
Так что недоумение людей непосвященных, в принципе, было понятно.
На вопрос, как же все-таки это несчастье потолстить, был дан совет вместо овса скармливать ячмень или кукурузу, например.
— Так не ест же! — уныло ответила я.
— Ну, тогда трава, — сказала Инна. — Возможность выпаса будет?
Начкон пообещал, что гарантированно будет электропастух на поле, более того, этот радостный миг наступит очень скоро.
И мы стали ждать травы…
Как Рыжуль к цепи приучался
Электропастух действительно попытались натянуть. Вернее, попытались приучить к нему лошадей.
Для этого огородили небольшой пятачок с призрачным намеком на траву и поставили туда горстку лошадей. Но поскольку такой способ не сильно предполагал успех (какой же дурак будет стоять, огороженный веревочками, ежели жрать нечего?), то результат и не был неожиданным.
В любом составе табуна находилась свободолюбивая личность, которая прорывала заграждение, и все дружно отправлялись гулять. Туда, где трава уже была. Так, после пары дней безуспешных попыток, затею с электропастухом оставили. И выдвинули новую: выпас на цепях.
Идея меня не вдохновила совершенно. Потому что первый опыт подобной авантюры в Дуброво оказался столь печальным, что стал и последним. Я расстроилась, и, хотя цепь мы все же привезли самыми первыми, ставить на нее Рыжулина не решалась. Боязно было.
Попыталась предложить вариант выпускать его свободно: он же добрый, никого не обидит, никуда не уйдет, — но сотрудники конюшни были против: конь может запутаться в чужой цепи, и в результате пострадают обе лошади. В принципе, резон в этом был. Но что делать — я не знала.
Жена начкона, правда, проявив добрую волю, предложила, что она могла бы, когда есть время, пасти его на корде, на что я с радостью согласилась. И вот тут нас всех ждал большой сюрприз. Потому что Рыжулька сказал ей, что он ее знать не знает, никуда с ней не пойдет, и все минут 20, что она честно пыталась его пасти, бешено выпучив глаза, носился по полю, волоча ее следом и пытаясь избавиться от ее опеки.
Когда мне об этом рассказали, я решила, что это преувеличение, но когда я приехала на конюшню, начкон спросил:
— А с тобой он тоже так ходит?
— Как «так»?
— Не хочет пастись, а только носится…
Потом на то же пожаловалась незадачливая пастушка, сказав, что, к сожалению, ничего из этой затеи не вышло.
Я задумалась. С одной стороны, мне хотелось сказать, что моя лошадь не такая. А с другой… Я-то на корде давно его не водила, мы привыкли гулять свободно. Черт его знает, как он теперь на веревке передвигается?
Было решено провести эксперимент. Вышли на поле — стоит рядышком, спокойно грызет травку. Перемещается по полю, конечно, но, чтобы носиться электровеником — нет такого. Вот и думай, в чем тут дело?
Паслись мы это время, в основном, на свободе. На поле я его отпускала, пристраивалась где-нибудь на траве, а он бродил вокруг. Наевшись, подходил и стоял, уткнув нос в руки, а когда совсем засыпал, укладывался тут же, под боком — чтобы было кому отгонять от него мух и подпихивать под нос самую вкусную травку.
Но все же вопрос надо было решать кардинально. Потому что в леваде, где он гулял с Бладом и Бакалавром, когда меня не было (а, значит, большую часть времени), есть ему не давали: Гонг-то, главный наш защитник, на цепи стоял! И, в очередной раз увидев, как эти два гада отгоняют его от каждой кучки скошенной травы, к которой он решался приблизиться, поняла, что все — была не была, надо учиться стоять на привязи — другого выхода просто нет.
И на следующий день мы приступили к обучению.
Целый день, с 9 утра до 8 вечера, я сидела рядом с привязанным конем, учила его не бояться того, что цепь путается под ногами, не паниковать, если нога попадает в ловушку, и мы преуспели! Во всяком случае, через пару дней моя несчастная лошадь могла стоять на траве.
Жена начкона потом рассказывала, как он пасся. Если цепь попадала под ногу, он мог даже не обратить на нее внимания, но, если вдруг рядом оказывался кто-то из людей, Рыжуль тут же поднимал запутавшуюся ногу и начинал ржать: не видишь, что ли, мне помощь нужна!
Я мирно сидела на работе, когда одна из коневладелиц, Настя, появилась в «аське» (был тогда такой мессенджер, помните?) и сходу заявила:
«Вчера твой Рыжуль меня чуть до инфаркта не довел!»
«Что случилось?» — напряглась я.
Оказалось, Настя приехала на конюшню уже вечером. И решила выпустить «наших» лошадей: Ташунку, Гонга, Пашку, Арабеску и Рыжуля — попастись и погулять на свободе.
Кони свободе обрадовались, вначале дружно сделали галопный круг почета вокруг левад, а потом пошли пастись. Увидев это, прибежал ночной сторож с криком:
— Кони сбежали! Ай-ай-ай, что же делать?!
На что Настя заявила, что не сбежали, а гуляют.
Ну, гуляют и гуляют. Примерно в 21.30 за Настей приехал муж, лошадей пришла пора заводить в левады на ночлег… И тут выяснилось, что все лошади пасутся на поле возле конюшни, а Рыжулина-то нигде нет!
Между тем уже начинало темнеть. И Настя в панике, периодически взывая: «Рыжуль! Рыжуль!» — носилась по округе. И наконец заметила его… у рощи, в нашем излюбленном «кормовом» месте. Он, вспомнив, что каждый раз я вожу его именно туда и решив не изменять традиции, спокойненько щипал себе травку возле рощи.
— Рыжуль!!! —
