послание звучало довольно невинно:
«Я видел только вас, я восхищался только вами, я испытываю желание только к вам. Ожидаю скорого ответа, дабы усмирить нетерпеливый пыл. Н.».
Письмо осталось без ответа, как и последующие, причем к последнему прилагался дорогой подарок, брошь в виде букета цветов из бриллиантов, которую Мария с негодованием швырнула на пол.
– Он принимает меня за девку?
И тут бедную молодую женщину начали донимать со всех сторон. С токи зрения светских нравов той эпохи не было ничего постыдного в том, что замужняя дама уступит страсти великого Наполеона, освободителя угнетенного отечества. К ней будто бы даже явилась делегация от временного правительства Польши, для успокоения ее религиозных чувств был привлечен пример из библии о подвиге Эсфири, спасшей свой народ от уничтожения царем Артаксерксом. На помощь якобы призвали даже ее мужа, но больше всех старались графиня де Вобан, в молодости побывавшая при версальском дворе, и подруга Эмилия Цихоцкая, «блондинка с ангельским лицом, чья жизнь была сплошной вереницей любовных похождений».
В Польше отношение к фавориткам было несколько иным, нежели при французском дворе, такую счастливицу принимали в свете лишь при наличии законного мужа. Поэтому Валевская в своих воспоминаниях всегда подчеркивала политическую подоплеку своего падения, как бы ища оправдания этому поступку, совершенно не соответствовавшему ее воспитанию и внутренним убеждениям. На свидания с Наполеоном в Королевском замке, который по случаю пребывания там Бонапарта переименовали в Императорский, ее возили тайно по ночам. Якобы во время этих встреч Мария вела с полководцем долгие разговоры о судьбе Польши. Учитывая то, что Наполеон вообще не любил разговаривать с женщинами на подобные темы, весьма трудно представить себе, как этот гениальный государственный деятель мог долго выслушивать наивный лепет молоденькой женщины. В легендах, порожденных этим романом, встречается и много исторических нестыковок, о которых упоминают французские авторы. Например, везде приводятся слова Наполеона о том, как он уверял Марию, что не отказывается от своего обещания возродить Польшу:
– Я уже вынудил царя оставить часть, которую он незаконно захватил, время же довершит остальное. Сейчас не время осуществлять все целиком. Надобно набраться терпения. Политика суть канат, который порвется, если его натянуть слишком сильно…. Мой первостепенный долг – перед Францией, я не могу проливать французскую кровь за чужеземное дело и вооружать мой народ, дабы спешить на спасение к вам каждый раз, когда это потребуется.
Но известно, что в начале 1807 года была освобождена только та часть Польши, которая по разделу отошла к Пруссии. Именно из нее было создано согласно Тильзитскому договору в июне 1807 года Варшавское герцогство, а о других двух частях и помину не было.
Тем временем, весть о неожиданном возвышении скромной помещицы из провинции произвела в Варшаве полный фурор и обеспечила Марии неприкрытую ненависть всех столичных дам, чарами которых пренебрег император. Они явно старались уколоть ее побольнее в повседневной жизни и обрисовали самыми нелицеприятными красками в своих мемуарах. Мужчины же старались заручиться ее покровительством, и дверь ее дома не закрывалась от многочисленных визитеров. Вот что писала в своих воспоминаниях Анна Накваская:
«Вспоминаю, как однажды, приехав к ней после обеда, я застала там баварского принца, двух помещиков из-под Денчицы и несколько блистательных гвардейцев за круглым столом в салоне; муж этой первой красавицы беседовал в передней с двумя бородатыми евреями…»
Баварский кронпринц Людвиг-Август (1786–1868) из древней династии Виттельсбахов был личностью весьма незаурядной. Он получил прекрасное образование, окончивши два университета, исповедовал либеральные взгляды и даже вступал иногда в пререкания с Наполеоном. Надо сказать, тот сильно подпортил ему семейную жизнь. Согласно Гатчинскому договору от 1899 года принцу была обещана рука Екатерины Павловны, сестры Александра I, славившейся своими умом и красотой. Перспектива этого брака настолько увлекла Людвига, что он даже выучил русский язык. Однако, Наполеон выступил против этого союза, каковая идея была окончательно похоронена императором на Эрфуртском конгрессе, да сверх того еще настоял на женитьбе своего приемного сына Евгения Богарне на сестре принца, принцессе Августе (брак, впрочем, оказался удачным).
В 1807 году принц оказался в Варшаве и по уши влюбился в Марию Валевскую. Невзирая на высокий титул, подобный поклонник не делал чести красавице: после перенесенной оспы кожа лица его стала рябой, на лбу красовалось солидное родимое пятно (которое умудренные опытом придворные художники предпочитали не изображать во избежание всплеска монаршего негодования). От рождения он был тугоух, что регулярно приводило к забавным недоразумениям, к тому же подвержен вспышкам гнева, во время которых начинал нелепо заикаться. Его ухаживания за Марией были настолько откровенными, что кто-то из опытных царедворцев посоветовал ему от греха подальше убраться из Варшавы, пока слухи о его поклонении Марии не дойдут до ушей императора. Людвиг уехал, но стремление к познанию идеала красоты не покидало его душу всю его долгую жизнь. Став королем Людвигом I Баварским, он прославился своими деяниями в области меценатства и романами с красивейшими женщинами эпохи. Своеобразным памятником его правления стала знаменитая «Галерея красавиц» в замке Нимфенбург. К сожалению, в весьма преклонном возрасте ему пришлось отречься от престола из-за революции, свершившейся в Баварии по причине его увлечения скандально известной танцовщицей Лолой Монтес [18].
В конце апреля Наполеон перенес свою штаб-квартиру в Финкенштайн, в замок прусских графов Дона (ныне польский городок Каменец-Сусский). Валевскую отвез туда в карете с задернутыми занавесками старший брат, тот самый, что настоял на свадьбе с Валевским. Она прожила там три недели, не покидая замок, в помещении рядом с покоями императора. Мария либо читала, либо наблюдала из окна за парадами и учениями, проводимыми Наполеоном. Теперь она постоянно находилась в общении с этим гениальным человеком, к тому же полностью увлеченным ею. В письме к брату Жерому он сообщал:
«Здоровье мое еще никогда не было столь хорошим… Я стал лучшим любовником, чем раньше».
Мария, собственно никогда не ведавшая страстного увлечения, в конце концов влюбилась в человека, с которым была вынуждена вести это подобие супружеской жизни. Он же, по-видимому, еще раз убедился в ее полном бескорыстии, оценил мягкость ее характера и нежность чувств – это была настоящая подруга воина на отдыхе. Касательно бескорыстия приводят обычно эпизод с 30 шалями, подаренными Наполеону персидским шахом для Жозефины. Шали, в ту пору сами по себе чрезвычайно дорогие, еще больше вздорожали по причине континентальной блокады, грубо говоря, обладание таким предметом туалета можно приравнять по нынешним дням к наличию в гардеробе ценной меховой шубы. Когда Наполеон предложил Марии выбрать себе любую, она
